Проникшие из кошмаров - [18]

– Что, что говорит свинья? – затеребил его Витя.

Друг не отвечал. Он уставился куда-то вправо и вверх. Вид у него был такой, будто бы он увидал привидение.

– Толян, ты чего? – Витя толкнул его в бок.

– Видишь? – прошептал побледневший Толик.

И Витя увидел. В паре метров от них за поручень держалась рука. Очень странная рука. Она была угольно-черного цвета, а длинные ногти ее горели фиолетовыми огоньками. В тесноте салона было не видать, кому она принадлежала.

– А-а-а… – Толик тихонько завыл.

– Ты чего? – растерялся Витя.

Рука отпустила поручень и, скользя поверх голов пассажиров, потянулась в сторону Вити и Толика.

– Валим отсюда! – взвизгнул Толик и принялся судорожно проталкиваться к выходу.

Витя поспешил вслед за ним.

Друзья выскочили из автобуса, не доехав и половины пути до зоопарка. Толян дышал так, будто бы он только что пробежал стометровку.

– Ты видел ее? Ты видел? – Глаза друга были полны ужаса.

– Кого?

– Руку.

– Черную, что ли? С крашеными ногтями?

Толик закивал головой.

– Ну, странная рука, согласен, – Витя присел на бордюр. – Только чего ты так от нее ломанулся?

– Ты правда ее видел? Ты точно тоже ее видел? – Толика бил озноб.

– Говорю же, видел. И что с того? – продолжал недоумевать Витя.

– Значит, все это мне не приснилось! – Толик схватился за голову.

– Да чего ты так завелся из-за этой руки? Наверное, негр какой-нибудь ехал. Что, негров никогда не видел?

– А ногти?! – вскричал Толик. – Разве бывают у человека такие ногти?

– Ногти? Ну да, необычные ногти, – согласился Витя. – Так это, как его? – Витя почесал макушку, вспоминая слово: – Маникюр!

– Какой маникюр? – Толик, продолжая сдавливать виски руками, страдальчески покачивал головой из стороны в сторону. – Слушай, – он резко сел рядом с другом. – Хочешь, правду тебе расскажу?

– Какую правду? – не понял Витя.

– Про твою статуэтку, – Толик сказал это почти шепотом в самое Витино ухо, будто бы опасался, что кто-то может его услышать.

– Про статуэтку? – Несмотря на жару, по спине Вити пробежал холодок. – Рассказывай.

– Когда я… это… ну… забрал ее у тебя, – начал Толик, сбиваясь, – я поставил ее в свою комнату, у кровати. А ночью… а ночью… она того… – Толик замялся, не зная, как об этом сказать.

– Ожила? – помог ему Витя.

– Да, – кивнул Толик. – Но не сразу. До того, как она ожила, было еще хуже. Сначала пришла рука.

– Какая? Та самая, из автобуса? – начинал догадываться Витя.

Толик мелко закивал головой.

– Точно? Ты не спутал?

– Ее я ни с чем не спутаю! – Толик повысил голос: – Она выползла из-под кровати, – он снова заговорил полушепотом, – и набросилась на меня. Задушить хотела. А твоя статуэтка… она ей командовала. И не только ей. Еще зайцем.

– Каким еще зайцем? Что ты несешь? – вновь запутался Витя.

– Ночником. Который в комнате у меня стоит. Разве не помнишь?

– При чем тут твой заяц?

– Он тоже ожил!

– И что он тебе сделал?

– Загипнотизировал. И я снова заснул.

– Бред какой! – Витя потер лоб.

– Бред, говоришь? – обиделся Толик. – А когда я тебе про твою статуэтку не верил, приятно было?

– Ладно, ладно, Толян, не дуйся, – примирительно сказал Витя. – Просто ты так сумбурно рассказываешь, что я ничего понять не могу.

– Да что тут понимать? – Толик слегка успокоился, взял себя в руки, заговорил громче: – Когда я был маленьким, мне снилась эта рука. И заяц снился. И еще ведьма вместе с ним. Заяц этот гипнотизировать мог. А статуэтка – она главная у них, понимаешь? Когда меня рука под кровать потащила, она ей и говорит: «Стой. Успеешь еще его сцапать». Ну рука меня и отпустила. А потом она зайцу сказала: «Усыпи его». Заяц загипнотизировал меня, и я снова заснул. Знаешь, я думал, что все это мне приснилось. Я так думал даже несмотря на вот это, – Толик продемонстрировал круговой синяк на запястье.

– Что это? – спросил Витя.

– А ты не видишь? Синяк. Это мне рука сделала, когда под кровать тащила.

– Значит, все это время ты был уверен, что это сон, – задумчиво проговорил Витя.

– Ну почти. Пока руку в автобусе не увидел. А особенно после того, как понял, что ты тоже видишь ее. Не может же нам обоим казаться одно и то же!

– Значит, все это нам не снилось, – Витя заключил очевидное.

– Мне страшно, Витек. – Толик покусывал губы.

– Так что ж ты мне сразу не рассказал, предатель? – Витя вдруг разозлился.

– Ну… – Толик запнулся, – не хотел, чтобы ты надо мной смеялся.

– Дурак ты, Толян, – Витя скосил на друга глаза. – Ни за что бы я смеяться не стал.

Толик опустил голову.

– Слышь, Витек, – Толик взял его за рукав, заглядывая в глаза, – ты ж ее выкинул? Правда?

– Я отнес ее туда, откуда забрал, – в заброшенный дом.

– Молоток. Это ты правильно сделал.

– Может, и правильно, – сказал Витя, приподнимаясь с бордюра, – только вот, видать, не сработало это.

– Что ж теперь делать, а, Витек? – Толик смотрел на него с надеждой, будто бы от Вити что-то зависело. – А если рука опять за мной придет? Ведь она может прийти, да?

– Не знаю, Толян, – Витя вздохнул. – Наверное, может. А что делать? Айда домой. – Он протянул Толику руку, помогая подняться.

Толик встал:

– Только, Витек, давай пешком. На автобусе я не поеду.

19

За ужином обычно словоохотливая, вечно цепляющая Витю своими ехидными шуточками Катя не проронила ни слова.