Промзона - [144]

И вот тут Денис почувствовал холодный пот между лопаток. Цой был прав. В России не было морали, не было права, не было закона, а там, где нет законов, не бывает и преступлений. И точно так же, как Извольский или Цой могли оправдать любое свое беззаконное действие ссылками на обиду, месть и необходимость рассчитаться с врагом, – точно так же любое свое действие мог оправдать и полпред Ревко. Причем ссылался бы он при этом не на личную месть, а на высшие государственные интересы.

– Так что? – резко спросил Извольский. – Сдадим активы на базу? Я-то хоть из России могу уехать, а ты, Костя, куда уедешь? Тебе в шенгенской визе когда отказали?

Цой молчал. Он молчал очень долго.

– Степан был у меня в доле, – сказал Цой, – двадцать процентов. Эти двадцать процентов мы в свое время оценили в шестьдесят миллионов. Теперь оно подросло… У меня есть одна идея. Будет она нам стоить примерно шестьдесят миллионов. На двоих. Если тебе жмется, Слава, я готов одолжить.

– Шестьдесят миллионов? – вскипел Денис, – ты нас за лохов держишь? Да его за двушку хлопнут…

Цой сделал шаг и схватил Дениса за ворот. Его немигающие голубые зрачки уставились в глаза Дениса.

– Ты думай на три шага вперед, а не на два, мусор! Ты его за двушку хлопнешь, а завтра тебя посадят! А бизнес наш отберут!

– Шестьдесят миллионов за Ревко?

– Шестьдесят миллионов за Степана, – ответил Цой.

– Да ты за завод никогда больше пятерки не платил!

– Дружба дороже завода, – пожал плечами Альбинос.

Они уже прощались, когда Денис сказал.

– Кстати, откровенность за откровенность. Я так понимаю, что вы очень обрадовались, когда Ревко снял меня с «Южсибпрома». А по какой причине вы одобрили кандидатуру Ахрозова?

Цой пошарил у себя за пазухой. На стол шлепнулась видеокассета в белой обложке без надписи.

– Посмотри на досуге, – сказал Цой.

Усмехнулся и вышел.

* * *

Спустя час Денис поднялся на третий этаж особнячка. Там, в номере люкс, сидел Сергей Ахрозов. Он сидел и тупо смотрел телевизор. Ничего удивительного в этой картине не было, если не считать того, что Ахрозов смотрел спутниковый французский канал, а французского бывший гендиректор ГОКа не знал.

Денис вошел в гостиную и прикрыл за собой дверь. Ахрозов не шевельнулся. Денис кинул на тумбочку кассету.

– Тебе следовало все рассказать мне. Или Славе, – сказал Денис.

Ахрозов молчал.

– Ты наверное, хочешь узнать, что с тобой будет? – спросил Денис. – Ты очень много поработал на врагов компании, Сережа. Теперь тебе немножко придется поработать на нас.

Ахрозов ничего не ответил, а просто закрыл глаза.

Денис встал с кровати и пошел к выходу. У самой двери он обернулся: Ахрозов снова открыл глаза и глядел на него блестящими, суженными зрачками.

– Лучше б ты утонул тогда, Сережа, – тихо сказал Денис и вышел. Это было, наверное, мелко и злобно, – но великодушие Дениса на сегодня было исчерпано.

* * *

Извольский улетел во Францию спустя несколько часов. Там он срочно встретился с Ревко. Извольский выглядел очень напуганным. По его словам, мину на дорожке обнаружили чисто случайно: усиленный наряд службы безопасности осматривал асфальт и заметил под опавшими листями следы свежей работы.

Из Франции Ревко улетел на день в Арабские Эмираты, где в отеле «Хайятт» его ждал Константин Цой. Ревко предложил Цою одну, очень разумную идею. Ревко сказал Цою, что теперь, когда Бельский был мертв, Цою нет смысла работать с очаковскими. Цой поразмыслил и сказал, что он не против передать некоторые свои предприятия в государственный холдинг, если таким путем он выкинет из бизнеса Кирилла.

Денис Черяга по-прежнему находился в федеральном розыске. Положение его еще ухудшилось еще больше. В гостевом доме в Павлогорске нашли следы замытой крови. Группа крови была та же, что у Крамера, и какие-то ранние дачники, ошивавшиеся в шесть утра в районе павлогорского железнодорожного вокзала, опознали Крамера в одном из пассажиров, сошедших с шестичасовой электрички.

Следственные эксперименты подтвердили все показания Самарина, кроме показаний по убийству Олжымбаева. Тут показания были несколько туманны, а осмотр места, где Крамер и Самарин якобы испытывали «Метис», дал неожиданный результат. Обгоревшую сосну действительно нашли, но живший неподалеку лесник категорически заявил, что слышал взрыв через два дня после покушения, и как его ни допрашивали, все стоял на своем. Кроме того, ракета, убившая Олжымбаева, была изготовлена в 1989-м году, а осколки ракеты, испытанной в болотах на севере области, уверенно датировались 1997-м годом.

Висягин и Крупцов показали, что Самарин появился в Черловске через два дня после покушения на Цоя. Это как будто полностью согласовалось с версией Самарина о том, что он обратился к прежним подельникам только после того, как убедился в смерти Крамера и понял, что его ожидает та же участь. Однако оставалась одна странность. Если Денис Черяга был заказчиком убийства Панасоника, то он не мог не понимать, что сотрудники «наружки» так или иначе были в нем замешаны. Почему же тогда Черяга не ликвидировал опасных свидетелей?

Самарин на это, впрочем, убедительно отвечал, что опасными они стали только тогда, когда в Павлогорске сменилась власть, а после этого Черяге было не до того, чтобы прочесывать с автоматом окрестные леса.