Поймав проходившего мимо матроса, поручил ему отнести еды сиротливо сидевшим бывшим пленникам, чей статус сейчас непонятен даже мне. Минут через десять направился проведать Алолихеп. С самого утра ее тошнило, возможно, она просто не оказалась готова к качке. Жена лежала на покрытой шкурой соломе. Сделала попытку подняться при виде меня, но ее затошнило, хотя корабль стоял на якоре.
— Лежи, не поднимайся, — я присел рядом на корточки, — как ты себя чувствуешь?
— Хорошо, — ответила девушка, хотя пламя светильника из китового жира отчетливо выделяло мертвенную бледность лица. Скорее, оно приобрело светло-серый цвет, что мне очень не понравилось. «Отравление? Но чем? Она ела то, что ели все и ни у кого нет похожих симптомов».
— Тебе надо покушать, — протянул девушке кусок сушеного мяса, что захватил, спускаясь в трюм. Лицо Алолихеп исказилось, и, прежде чем я успел удивиться, ее вырвало. После рвоты ей заметно полегчало, и даже лицо приобрело нормальный цвет.
— Ничего не могу есть, — пожаловалась девушка, принимая вертикальное положение и брезгливо смотря на дело своих рук. — Макс Са, сейчас я уберу, — она встала, но пошатнулась, едва не упав.
— Пойдем на воздух, а там уберут пленники, кстати, как их зовут?
— Отца зовут Сканир, а сына — Мунир.
Выйдя из каюты, Алолихеп слабым голосом дала указание пленникам, вскочившим при виде девушки. Торопливо засунув в рот последний кусок мяса, Сканир зашел в каюту, следом внутри исчез и сын. На свежем воздухе Алолихеп стало лучше, а через полчаса она полностью пришла в себя и даже стала интересоваться нашими дальнейшими планами.
А планы были грандиозные: наступала осень, и море будет часто штормить. Осень и зиму я собирался посвятить Плажу и Кипру, засеять пшеницу, провести денежную реформу, перестроить дома в обоих поселениях по типу домов в Ондоне. Мы строили похожие на вигвамы хижины, накрывали их шкурами, через пару лет шкуры приходили в негодность, высыхая до состояния сухого листа дерева. Я и раньше думал строить из глины, но окончательно пришел к такому выводу, когда попал внутрь склада с пшеницей в предместьях Ондона. Склад снаружи был глиняный, а внутри каркас в виде плетня, сделанного из длинных гибких ветвей неизвестного дерева.
Обратил на это внимание, потому что внутри склада сохранялась прохладная температура, словно в офисе с работающим кондиционером. Вот по такому типу и перестрою дома в обоих поселениях. Только глиной буду и изнутри обмазывать. Если удастся найти и загасить известь, то известковая побелка сыграет еще и роль антисептика против блох и вшей.
Пока рассказывал Алолихеп о планах, у девушки проснулся аппетит, и она съела немного мяса. Запасы лепешек давно закончились, пришлось есть, просто запивая водой. Когда вернулись в каюту, там уже прибрались, а новоявленная свита моей жены ждала указаний, учтиво склонив головы. Алолихеп разрешила им отдохнуть, а мы с ней улеглись на соломенном матрасе.
Утром продолжили двигаться в направлении северо-запада, домой. Полупустынные каменистые берега сменялись уютными бухточками, в глубине которых виделся густой лес. Иногда видели животных, пасущихся практически у самого берега. В такие моменты матросы и лучники начинали шуметь, надеясь на остановку и охоту, но продовольствие у нас еще есть, пусть и не первой свежести, поэтому охота отменялась: не всегда будет возможность питаться свежим мясом, русы должны уметь переносить лишения. Именно по этой причине за все время обратного путешествия мы ни разу не пристали к берегу. Если предстоят длительные морские переходы, лучше иметь людей, готовых провести на качающейся палубе корабля длительное время.
Сканир и Мунир к таким длительным переходам не привыкли: их постоянно рвало, передвигались они по палубе, словно пьяные матросы после кабака. Когда на шестой день путешествия вдалеке показались знакомые очертания реки Литани, многие вздохнули с облегчением. На пристани нас уже встречали, появившийся корабль заметили издалека и успели предупредить Лара и Рага. Из Форта махали нам руками, издалека узнав «Варяг». Кроме тех, кто сейчас со мной, никто других кораблей и не видел, и даже не подозревает, что в море может быть другое судно кроме нашего. Об этом следовало предупредить, что не только у нас есть плавательные средства. Теперь следовало наблюдать и за морем, хотя я сомневался, что после учиненного разгрома корабли Зикура посмеют выйти в открытое море.
— Макс Са, удачным был поход? — Лар улыбался, демонстрируя белоснежные зубы. Меня всегда удивляло, как кроманьонцы умудряются сохранить зубы в отличном состоянии. У неандертальцев среднего возраста, зубы были сточены наполовину.
— Макс Са, хорошо, что ты вернулся, — Раг даже полез обниматься на правах брата жены.
— Все хорошо, удачная экспедиция: мы потопили три корабля противника и убили много воинов, — заметив, что Хад направляется в нашу сторону, вспомнил про пшеницу, еще не поздно посадить часть пшеницы здесь, а вторую часть, отобрав лучшие зерна, посажу в Кипрусе. При слове «корабли» лица Рага и Лара вытянулись, но я отложил пояснения на потом.
