— Ты готова выйти замуж, если твой сын станет правителем Ондона и сядет в Священное ложе? — Я испытующим взглядом смотрел на девушку, на лице которой расплывалось чувство сытости.
— Это невозможно, Макс Са. Никто из Амонахес не посмеет взять меня в жены, а Зикур убьет меня, как только я появлюсь.
— Я не Амонахес, Алолихеп, мне плевать на Зикура. Ты выйдешь за меня замуж, и я посажу нашего сына в Священное ложе правителя Ондона. Ты согласна?
— Я согласна, Макс Са, просто быть твоей женой и никогда не возвращаться в Ондон. Даже ты со своими воинами не сможешь победить Зикура. У него воинов так много, что каждому твоему воину придется сражаться с очень многими. У него много больших лодок, девушка показала десять пальцев и проговорила — Итт(десять).
Десять кораблей — это солидно, но если они тростниковые, как лодка, в которой спасались беглецы, то мне они не помеха. И численное преимущество могу запросто нивелировать огнестрельным оружием.
— Ты согласна?
— Согласна, — просто ответила Алолихеп.
— Есть одно условие! — Я выдержал паузу и продолжил: — И ты, и весь народ Амонахес будет подчиняться мне, вы станете будете зваться Русами и станете частью моего народа. Я буду тебя навещать и заботиться, но постоянно жить в Ондоне не стану. И имя Ондон мне не нравится, у меня оно вызывает определенные ассоциации.
— Я согласна, Макс Са, но народ Амонахес и служители Ра не поймут, почему мы должны ослушаться посланников Ра.
— А потому что я и есть Ра! — рявкнул я на девушку так, что та съежилась.
— Нел, Миа, как мое полное имя, спросил у своих жен.
— Макс Са Дарб Канг-У Ра, — синхронно ответили мои красавицы, заставив Алолихеп побледнеть.
— Алолихеп, когда я тебя нашел, ты назвала меня Ра, это случайно? — психологическое давление на девушку продолжалось.
— Я не знаю, я запуталась, прости меня Ра, — Алолихеп кинулась в ноги, громко стукнувшись коленками о деревянный пол.
— Встань, Алолихеп. Я, Ра, беру тебя в жены, потому что род Кахрамон Аталанта не должен пресечься. Встань и веди себя, как следует вести невесте Ра, а я скоро вернусь, — оставив ошеломленную девушку, поманил за собой Мию и Нел.
— Вы все слышали, она станет третьей женой, если будете обижать, знаете, что вас ждет.
Получив горячее обещание, что с головы Алолихеп не упадет волосок, оставил их и зашагал к хижине Тиландера. Пока шагал думал о словах своей будущей третьей жены:
«На другой стороне Соленой Воды, которую мы называем форд, живет наше племя Амонахес. Точнее, это не одно племя, их очень много, Амонахес означает дети Амона. Раньше, очень давно, когда еще не родился отец моего отца и еще много их отцов, мы были разными племенами, всегда воевали друг с другом и жили, кочуя с места на место. А потом пришли они и объединили нас всех, велев называться одним именем».
Кто эти неизвестные они? Более продвинутое племя или многочисленная группа попаданцев? Получается, что пришли эти загадочные люди примерно десять поколений назад, около двухсот пятидесяти лет назад. Но кто они это? И куда потом делись? Растворились в объединенном племени? Такие детали знали лишь правители и служители Ра, которые практически безвылазно в своем храме «музгар», но не Алолихеп.
Тиландера я нашел на пристани, он критически осматривал паруса и такелаж. Американец распекал вахтенного матроса, который нес вахту полулежа. Теперь тот стоял навытяжку и оправдывался, что расслабился, потому что судно в родной гавани и врагов просто нет.
— Вахтенный не может расслабиться, в пути, дома или где угодно. Он может расслабиться только после вахты. Еще раз поймаю, буду бить плетью и… — Тиландер осекся, заметив меня.
— Может, я заберу его душу, Герман, — предложил я в шутку. Но вахтенный шутки не понял. Бухнувшись на колени, он пополз в мою сторону, прося не забирать его душу и не выкидывать его тело в море.
— Встань, — велел матросу. Тот вскочил, лицо посерело от непередаваемого ужаса.
— Ты понял, что тебе сказал капитан Гера? — Матрос закивал так усиленно, что я побоялся за его атлант и другие шейные позвонки. — Если повторится, заберу душу, — мрачным тоном пообещал матросу, который едва не потерял сознание. Оставив его, повернулся к Тиландеру: — Первоначальный план идти в Египет и по суше, и морем меняется. Суша отменяется, плывем только на «Варяге», второе судно оставим в Плаже. Наша цель — разведка, если информация верна, нам может противостоять несколько тысяч неплохих воинов вооруженных луками и стрелами. На корабль ставим дополнительную баллисту и берем крупнокалиберный пулемет, применим, если столкнёмся с большим числом кораблей в море.
— Вы тростниковые лодки называете кораблями, сэр? — На лице американца мелькнуло явное пренебрежение.
— Если девушка не приврала, у наших противников не меньше десяти кораблей размерами с «Варяг», если не больше. Не думаю, что и они сделаны из тростника.
— Понял, когда выступаем в Плаж за воинами?
— Через три дня, Герман.
— Вы же планировали завтра, что-то изменилось? — Тиландер не забыл о нашем разговоре, когда плыли вокруг острова.
— Изменилось, — даже улыбнулся, представив реакцию американца, — сегодня я женюсь.
