Прометей, том 10 - [186]
Небезынтересна строка А. И. Тургенева о том, что он посылает в Москву, то есть для самого себя (по адресу своей двоюродной сестры А. И. Нефедьевой он обычно пересылал бумаги в свой московский архив) известия о славянской литературе. Мы помним, что в декабре 1834 года Пушкин просил А. И. Тургенева выслать ему славянские книги. Следовательно, и эта фраза письма предназначалась для Пушкина. А так как материалы в Москву А. И. Тургенев, как правило, посылал через Петербург, то возможно, что Пушкин ознакомился с этой посылкой.
В марте 1835 года А. И. Тургенев приехал в Италию и занялся разысканием и изучением исторических бумаг в Ватиканском архиве.
9 апреля он писал Жуковскому: «Посылаю тебе и Пушкину по черепаховой лире из-под неба Виргилия, от Эоловой арфы»[888]. Посылая изящный подарок, А. И. Тургенев вспомнил своё арзамасское прозвище, которым он не раз подписывал в журналах свои заграничные корреспонденции.
В июне — июле 1835 года А. И. Тургенев жил в Париже, в августе — в Лондоне, в сентябре вернулся во французскую столицу и зарылся с головой в архивы. О своих находках он сообщал в письмах; они были известны Пушкину; став издателем «Современника», он решил их опубликовать; 16 января 1837 года Пушкин писал А. И. Тургеневу: «Вот Вам Ваши письма. Должно будет вымарать казённые официальные фразы и также некоторые искренние, душевные слова, ибо не мечите etc. Что вы вставите, то постарайтесь написать почётче. Думаю дать этому всему вот какое заглавие: труды, изыскания, такого-то или А. И. Т. в Римских и Парижских архивах. Статья глубоко занимательная» (XVI, 218). Пушкину не довелось увидеть в печати эту статью: корреспонденция А. И. Тургенева появилась в пятом томе «Современника», выпущенном друзьями после гибели его издателя.
В декабре 1835 года А. И. Тургенев писал Вяземскому, что «наконец добился я здесь Пушкина „Пугачёва“: его читает теперь мой сожитель. Где автор, и не высидел ли чего на псковском пепелище?»[889].
Сожителем, по-видимому, назван Н. И. Тургенев. Далее Александр Иванович просил передать Пушкину, что у княгини Анны Александровны Голицыной должны находиться материалы по истории Пугачёва; А. И. Тургенев явно знал, что Пушкин собирался выпустить второе издание своего труда, и хотел обогатить его новыми документами.
Пространные письма-корреспонденции А. И. Тургенева непрестанно шли из Парижа в Петербург. Они отправлялись с надёжной оказией или с дипломатической почтой: это давало возможность писать свободно, то есть не опасаясь перлюстрации, о наиболее злободневных политических, общественных и литературных событиях. Эти письма читались и оживлённо обсуждались в пушкинском кругу. 29 декабря 1835 года Вяземский писал А. И. Тургеневу: «Я читал твоё письмо в субботу у Жуковского, который сзывает по субботам литературную братью на свой олимпический чердак. Тут Крылов, Пушкин, Одоевский, Плетнёв, барон Розен etc, etc. Все в один голос закричали: „Жаль, что нет журнала, куда бы выливать весь этот кипяток, сочный бульон из животрепещущей утробы настоящего!“»[890].
Письма А. И. Тургенева были сущей находкой для Пушкина-журналиста. 19 января 1836 года Вяземский писал Д. И. Тургеневу в Париж: «Пушкину дано разрешение издавать журнал, род „Quarterly review“. Прошу принять это не только к сведению, но и к исполнению и писать свои субботние письма почище и получше; только с тем, что ты не последуешь русскому обычаю вышеречённому, то есть „тех же щей, да пожиже“; нет, „тех же щей, да побольше“, потому что мы намерены расходовать тебя на здоровье журналу и читателям. Пушкин надеется на тебя»[891].
Письмо Вяземского задержалось. О журнале Пушкина Александр Иванович узнал стороной. 5 марта он писал Вяземскому и Жуковскому: «Последнее письмо моё с д’Андре[892] было от 29 февраля. Ему отдали его, когда уже он садился в коляску; другое было писано с ним же накануне.
Если бы я знал тогда, что Пушкин сделался журналистом, то уладил бы письмо так, чтобы он мог выбрать из него несколько животрепещущих крох с богатой трапезы европейской»[893].
Пока шёл обмен письмами, Пушкин и Вяземский уже «кроили» корреспонденции А. И. Тургенева для первого тома «Современника». Переписаны каллиграфическим почерком последние февральские «донесения» Александра Ивановича; им присваивается название «Париж (Хроника русского)». Три месяца спустя А. И. Тургенев, получив первый том пушкинского журнала, посылает в Петербург отчаянное письмо: «Сию минуту прочёл я „Современник“: я ещё весь в жару и в бешенстве. Никогда я не ожидал от вас такой лёгкости, едва ли не преступной, и неосмотрительности — разве я позволял вам печатать все ничтожности и личности? <…> Теперь ваша обязанность, обязанность Пушкина и Вяземского, спасти меня от дальнейших неприятностей, сказав, что это я посылал к себе мой дневник, не скрывая ни дел, ни мнений от друзей, но никогда не желая о других мыслить, вслух с публикой. <…> Подумайте об исправлении сколько возможно вашей обидной для меня ветрености. Повторяю запрещение печатать что-либо во второй книжке, кроме объяснения в мою пользу»
