Пролив в огне - [36]

Ознакомление с обстановкой после месячного отсутствия вызвало у меня двоякое впечатление. Политико-моральное состояние личного состава частей базы, боевой дух по-прежнему были высокими, боеспособность не снижалась. Шла подготовка к вручению орденов и медалей отличившимся в десанте. 159 краснофлотцам и командирам награды были уже вручены. Это вызвало подъем боевой активности воинов. А плохо было то, что дела на Крымском фронте [90] не улучшались. Противник все больше активизировался и все чаще предпринимал контратаки.

На перевозках морем лед уже не мешал, но неприятель стал широко применять на пути следования наших судов неконтактные мины — магнитные и акустические. К тому времени с магнитными минами на Черном море уже научились бороться, а вот акустические еще оставались коварной новинкой. Минирование вражеские самолеты производили почти ежедневно, и потери наши от этого были также почти ежедневными.

Вот примерная сводка наших потерь в проливе за несколько дней:

12 апреля — подорвались на минах два сейнера.

13 апреля — подорвался катер-охотник.

14 апреля — подорвался и затонул санитарный военный транспорт «Чехов», много жертв. Погибли сейнеры «Сельдь» и «Чухонь».

15 апреля — подорвался катер-охотник.

Примерно такое же положение сохранилось и в последующие дни апреля.

Справляться с минным оружием врага было трудно, но моряки вели самоотверженную борьбу, стараясь не допустить задуманной противником блокады Керченского пролива. Много сделал для этого флагманский минер штаба базы капитан-лейтенант И. Е. Алещенко.

Штаб КВМБ создал целую систему противоминной службы. Наблюдение за всей акваторией пролива велось круглосуточно как постоянными, штатными береговыми постами службы наблюдения и связи, так и специально организованными постами противоминной службы на берегу. Такими постами на суше были батареи береговой обороны, а на воде — малые несамоходные плавсредства с наблюдателями, поставленные на якорь по всему фарватеру в проливе. Обнаружив сбрасываемые с самолетов мины, посты пеленговали их и немедленно докладывали об этом в штаб базы. Затем принимались меры к разминированию: буксировка специальных трал-барж против магнитных мин, бомбежка фарватера глубинными бомбами с торпедных катеров и с катеров-охотников, а иногда и спуск водолазов под воду для примененния подрывных патронов к донным минам всех типов.

Было установлено, что на быстром ходу катера-охотника или торпедного катера от звуковых колебаний в результате работы мотора и шума винтов мягнитно-акустическая и акустическая мины взрываются. Этот способ мы тоже применяли, [91] несмотря на то что не всегда взрывы происходили за кормой, а иногда и под корпусом катера. Так рождалось новое тактическое применение боевых катеров Черноморского флота, которые теперь, находясь в составе конвоев, становились еще и тральщиками против акустических мин, правда, с весьма своеобразным способом траления.

Одновременно с минированием пролива противник наращивал силу бомбардировочных ударов с воздуха, все чаще прибегая к массированным бомбежкам Керчи и Камыш-Буруна.

В это время наша истребительная авиация вела бои преимущественно над самим Крымским фронтом, поэтому мы были лишены ее защиты.

Днем 15 апреля на Камыш-Бурун налетело 30 вражеских самолетов. 20 апреля над Керчью в течение дня отбомбилось около ста бомбардировщиков. Потери в людях от этих налетов в воинских частях были сравнительно невелики, но домов и складских помещений разрушалось много. Наша зенитная артиллерия давала сильный отпор фашистским самолетам, ежедневно сбивая их и препятствуя прицельному бомбометанию. Именно в тот горячий период у меня появился подарок от наших батарейцев — трофейный пистолет «вальтер», отобранный у летчика «юнкерса», сбитого над 718-й батареей.

Обстановка усложнялась с каждым днем, поэтому штаб Керченской военно-морской базы обосновался на своем КП на горе Митридат. 18 апреля в соответствии с приказом КВМБ все ее части и учреждения были расквартированы в Керченской крепости, находившейся в полном распоряжении командования базы. Эта старая русская крепость, расположенная на мысе Ак-Бурун, в пяти километрах южнее Керчи, хорошо сохранилась, и в ней постоянно размещались флотские и армейские склады артиллерийских и авиационных боеприпасов. В крепости имелось много хорошо укрытых подземных помещений, в которых можно было разместить и более крупное воинское соединение, чем Керченская база. Крепостные казематы, равелины, камеры и прочие помещения со сводчатыми каменными потолками, со слоем грунта над ними, доходившим местами до десяти метров, стали надежной защитой для людей и военного имущества.

В самой Керчи оставались только подразделения, непосредственно обеспечивавшие работу штаба: служба наблюдения и связи да несколько взводов из стрелкового [92] батальона и пулеметной роты. Плавсостав КВМБ и артиллерия, береговая и зенитная, оставались на прежних местах в зоне Керченского пролива.

20 апреля к нам на базу прибыл на самолете командующий флотом вице-адмирал Ф. С. Октябрьский. Пробыв в Керчи несколько часов, он принял от командира базы А. С. Фролова краткий доклад о положении дел в базе и об обстановке на фронте.