Пролитая вода - [22]

– Что-то случилось? – она заглянула, наклонившись, в глаза.

– Нет, а что?

Он сам понимал, что хочет так же спросить себя, и от этого вопроса уже ясная злость начала подниматься в нем молчанием.

– Ты какой-то странный в последнее время. Хмурый, как лишний человек.

Наверное, ей хотелось, чтобы он ответил привычно шутливо.

– Нет, почему лишний. Сам по себе – разве лишний?

– Сам по себе? А я?

– И ты сама по себе.

– Что с тобой, почему ты злишься?

– Да нет, со мной все в порядке, просто не хочу тебе портить жизнь. Повседневную. Столько радостей вокруг.

Тенишеву не нравилось, как он говорит, он казался себе чужим, но не мог пересилить себя, и это лишь усиливало тупое раздражение, запекшееся где-то в груди.

– Ладно, оставь меня одного. – Он услышал проскользнувшую просящую, миролюбивую интонацию и неожиданно добавил: – Продолжай веселиться.

– Веселиться?

Она смотрела широко открытыми глазами, и Тенишев ясно почувствовал, что она действительно ничего не понимает, но все равно не мог уже остановиться.

– Да, веселиться, просто жить. А я пока посижу здесь.

Галя встала и медленно пошла к выходу. Хотелось догнать ее, сказать, что пошутил, но словно держал его кто-то, оставляя возможность лишь провожать ее взглядом.

Потом он шлялся по улицам, заходя в какие-то кафе, выпивая то водки, то кофе, то вина, но не пьянел, и тягостное настроение не покидало его. Смотрел на людей, и все казались ему играющими свои неестественные роли. Было странное ощущение, что эти люди живут под чужими именами, а свои настоящие оставили где-то в другой, далекой жизни. Поднимаясь по лестнице в общежитии, он посмотрел на пролет, ведущий к ее комнате, и все-таки не поднялся туда.

Постепенно, со временем, они опять стали встречаться и так же целовались, и он оставался у нее в комнате, если соседки ночевали в другом месте. Но это уже походило на обычную студенческую связь – парой, и Тенишев с удивлением заметил, что таких пар в общежитии много: ну вот, сошлись, а почему бы и нет, и они ничем от других не отличаются. Они так же шутливо разговаривали, но уже не было в интонациях прежней искренности и открытости: все слова окрашивались одинаковой игривостью и притворством, которое чувствовали оба.

Тенишев стал видеть ее в компаниях незнакомых людей. Однажды увидел в кафе – сидящий рядом с ней мужчина с актерской внешностью положил руку на спинку ее стула и, когда за столом смеялись, незаметно поглаживал ее плечо. Галя обернулась и встретилась взглядом с Тенишевым. Он выпил у стойки рюмку водки и быстро вышел.

Сейчас Галя смотрела на него, и глаза живо и озорно блестели. Накрытая пледом, который сжимала кулаками у подбородка, она казалась совсем маленькой.

– Ты похожа на куколку. Неваляшку, – сказал он.

– А ты на ваньку-встаньку.

– Да. Это одно и то же. Говорят, что люди похожи на зверей, а видишь, можно сказать, что каждый похож на игрушку.

– Ты сейчас продолжишь: в руках судьбы.

– Да, в руках судьбы. Ты всегда читала мои мысли. И ты сейчас скажешь: что ж, забавное чтение.

– Интересное.

Тенишев понял, что они уже заводят друг друга. А ведь когда-то было счастье одинаковых чувств, общего взгляда, который превратился сейчас в насмешливое наблюдение друг за другом. Стало стыдно за то, что он затеял. Неожиданно для себя придумав эту встречу Дани с Галей – так когда-то приводили гимназистов в номера, – Тенишев, наверное, пытался предстать перед ней настолько ничтожным, чтобы их отношения наконец прекратились. Странно, но он почти ненавидел сейчас Даню за то, что тот согласился участвовать в глупом спектакле.

– Интереснее всего то, что у меня в комнате сидит Даня, которого я привел к тебе на свидание. Я пришел испросить, так сказать, твоего согласия, – неожиданно для себя сказал он.

Галя улыбнулась.

– Шутка?

– Да мы и шутим-то всегда серьезно. Я правду говорю, не сейчас придумал. Мы и шли сюда так решительно. Хотел бы я увидеть нас со стороны и знать при этом, с какой целью вышагивают эти двое, – я бы умер со смеху. Жалко, что один из них был я.

– Жалко. Ты серьезно?

– Ты хочешь, чтобы я все время шутил?

– Мог бы просто прийти и сказать, что не хочешь больше меня знать.

– А ты этого ждала?

– Уже все равно. Не решался без этой остроумной выходки?

Тенишев зло усмехнулся:

– Не помню. Смеясь, расстаюсь со своим прошлым. Ладно, я пойду.

– Подожди. – Галя отложила книгу и поднялась с кровати. – Хочется, чтоб ты запомнил свою глупость. Я пойду к этому мальчику. А ты погуляешь в своем парке и будешь представлять, что у нас там происходит.

– Не надо.

– А ты себе говорил: «Не надо»? Когда вы шли сюда? А он тебе не говорил? Я так и знала, что он намекнет тебе на твои «бездны»! Смешно.

Тенишев смотрел на нее, ошеломленный, ему хотелось ее помощи и понимания, но видно было, что она уже решилась на безжалостную расправу, и остановить ее невозможно. Он вздохнул, оборачиваясь к двери:

– Ох, не гожусь я на такие роли. Ухожу. Ты права, действительно в парк пойду. Один.

– Вот-вот, один. Убегай. И его бросай – на меня.

– Спасибо. Пока.

Даня встретил его испуганным взглядом:

– Поссорились? Пошли, я извинюсь, объясню – ты что, все сказал ей?