Прокурор для Лютого - [99]

— А Коттон? — поинтересовался Лютый, обгоняя грузовик.

— Его местонахождение уже известно, — спокойно ответил звонивший. — Там двое людей Рябины, они еще ничего не знают. Людей этих придется ликвидировать — они владеют слишком серьезной информацией. А Найденко просто объяснят, что он стал жертвой внутриклановых бандитских разборок…

— Бандитских? — сидевший за рулем даже не скрывал иронии, вкладывая в это понятие достаточно прозрачный подтекст.

— Тем более, что о «КР» ему ничего неизвестно, — кремлевский абонент начисто проигнорировал иронию собеседника. — Для приличия продержат в изоляторе временного содержания несколько часов, и выпустят — у РУОПа на Алексея Николаевича ничего нет.

— А как же деньги? — Нечаев не сомневался, что теперь Прокурор так просто не слезет с вора.

— А это уже не ваша забота, — возразил Прокурор с едва заметным раздражением, и Лютый понял, что зря задал этот вопрос. — Занимайтесь Сухаревым…

Замелькали синие указатели — до городка, где теперь сидел Сухарев, оставалось не более пятнадцати километров…

На бесцветном, словно выгоревшая на солнце солдатская гимнастерка, небе не было ни облачка. Легкий ветер со стороны недалекой речки едва шевелил ветви деревьев, навевая на немногочисленных жителей этого захолустного городишки скуку и лень.

И лишь одному человеку во всем городке было не до отдыха…

Сухой тонул — он ощущал это явственно, отчетливо, но никто не мог бросить ему спасательный круг. Спасение утопающих — дело рук самих утопающих — общеизвестная и непреложная истина.

Вот сейчас, сейчас — еще несколько конвульсивных движений, несколько попыток выплыть наверх, и конец — в легкие натечет холодная зловонная вода, и потянет ко дну, и над головой сомкнутся сферические круги…

Блестящий многоходовый план, который был им задуман и почти доведен до логического завершения, рушился, как ветхая хибара под напором урагана.

Отправляя Заводного к Найденко парламентарием, Сухарев надеялся договориться. У него было все — технологический пакет по производству «русского оргазма», купленный на корню городок, который он надеялся превратить в некое подобие боярской вотчины, сбытчики и потенциальные потребители розового порошка. Не было только денег — огромных, фантастических сумм, необходимых для того, чтобы начать завоевывать рынок.

Тогда, в Польше, офицер Службы Бясьпеки пан Анжей провел его, как младенца. Поляки с удовольствием ликвидировали заводик в Малкиня, но затем непонятно почему наехали на «Таир», фирму-посредник, через которую неизвестные, но влиятельные люди Москвы передавали сто лимонов баксов наличкой. Поляки деньги не взяли — наверняка побоялись связываться с Кремлем (а то чьи же это деньги?!), тем более, что на опломбированных ящиках с валютой стоял гриф «Российская Федерация. Посольство в Варшаве. Дипломатическая почта». Назад, к вкладчикам деньги не вернулись — Сухарев выяснил это по своим каналам. Стало быть, СБ вошло в контакт не только с ним, но и с его соперником, завязанным на проект с другой стороны.

Он, Сухарев, нанес несколько отличных упреждающих ударов: сперва похитил племянницу Коттона, а затем перестрелял большинство влиятельных московских бандитов; о кровавой бойне в дорогом ресторане центра столицы вспоминали до сих пор.

Первое имело целью грубо и нагло шантажировать любящего дядю (мол, вкладывай деньги в проект, а там как-нибудь поделим); второе — насмерть запугать оставшихся в живых врагов плюс — переадресовать на себя доходы с тех богатеньких бизнесменов, которым покойные ставили «крышу». Второй вариант был запасным, если все-таки Коттон не согласится (в это верилось слабо), можно было попытаться вложить в проект лавье подконтрольных ныне трастовых компаний, банков и фирм.

Первое не сработало; Заводной вместе с видеокассетой, которая должна была поставить влиятельного вора на колени, исчез.

Оставалось второе — но для того, чтобы собрать такую огромную сумму, требовалось время, и немалое. Да и тут могли возникнуть непредвиденные сложности.

А тогда пришлось бы начинать по-новому, едва ли не с нуля; время, как известно, конвертируется в деньги и никогда — наоборот. Зачем же было покупать этот паршивый городок, зачем было вкладывать кучу лавья в будущее производство?! Получалось, что огромная машина, созданная им под «русский оргазм», уже работала, но вхолостую. А это означало, что деньги оказались замороженными — стало быть, хозяин нес огромные убытки.

Убытки, потеря прибыли — слова, которые как никакие другие создают ощущение сродни тому, которое бывает, когда идешь ко дну.

Авторитет, по своему обыкновению, сидел в раскладном шезлонге, рядом со входом в коттедж. Настроение было мрачно-решительным, и об этом свидетельствовало все: и отсутствующий взгляд, и налитые кровью глаза, и нервные движения, которыми он вертел на пальце любимый перстень с булыжным бриллиантом…

Даже не обернувшись, он резко бросил своему охраннику-«быку» — огромной низколобой горилле с руками ниже колен:

— Как Заводной нарисуется — ко мне сразу. — В глубине души он еще надеялся, что Митрофанов все-таки объявится.

— Му-гум, — привычно промычала горилла.