Прокурор - [14]

Измайлов посмотрел на часы. Рабочий день давно кончился.

Когда он вышел из дверей прокуратуры, Май, стоя возле автомашины, сиял от удовольствия. Захар Петрович открыл дверцу рядом с водителем.

— Неужели не заметили? — огорченно произнес шофер, направляясь к своей дверце.

— А что? — удивился прокурор.

Май указал на бампер.

Измайлов оглядел машину и улыбнулся: над бампером красовались еще две фары. С желтыми стеклами.

— Каково, а? — торжествовал Май, когда они снова уселись в машину.

— По-моему, излишество, — осторожно заметил Захар Петрович.

— Как? Противотуманные фары — излишество? Вдруг придется выезжать рано утром на место происшествия?

— А-а, — протянул Измайлов, как бы соглашаясь с доводами шофера, а потом добавил: — Мне кажется, туманов в ближайшее время не ожидается.

— Готовь телегу зимой, а сани… — откликнулся Май, трогая с места. Такие фары только на газике Никулина да у вас, — гордо произнес он.

— У нас, — поправил Захар Петрович. — Где разжился?

— Натуральный обмен, — уклончиво ответил шофер.

— Красные «Жигули»? — вспомнил прокурор владельца машины, на которой на днях Май прикатил в прокуратуру.

— Да, — кивнул шофер.

— И компрессор он?..

— Любую запчасть достанет. Мировой парень.

По-видимому, эти расспросы смущали Мая, и он сменил тему.

— Телевизор вчера смотрели?

— А что?

— «Гусарская баллада» шла…

— Не дали досмотреть, — сказал Захар Петрович. — А фильм хороший. Что актеры, что сюжет, что музыка…

— А вы знаете, что в жизни такое было на самом деле? Переодетая в гусара девчонка воевала?

— Знаю, — кивнул Измайлов.

Май частенько задавал такие вопросы, на которые редко кто мог и ответить. Например: где живет самый старый житель на нашей планете? Или: в каком городе была сделана самая большая яичница?

Первое время Измайлов поражался такой широте интересов. Но постепенно «феномен» Мая был раскрыт: у него была страсть вырезать и коллекционировать сообщения из газет и журналов, которые печатались в таких рубриках, как «Понемногу обо всем», «Неизвестное об известном», «Разные новости», «Копилка курьезов». А память у водителя, к слову сказать, была прекрасная.

Как правило, Захар Петрович ответить на заданный вопрос не мог: нельзя же объять необъятное, как говорил Козьма Прутков. Но все-таки прокурор старался не упустить случая сквитаться с шофером.

— Знаю, — повторил Захар Петрович, заметив лукавый взгляд Мая. — В основе водевиля «Давным-давно», а это по нему сделали фильм «Гусарская баллада», лежит история Надежды Андреевны Дуровой.

Измайлову как раз недавно попала в руки книга «Записки кавалерист-девицы», написанная самой героиней Отечественной войны 1812 года.

— Верно, — кивнул Май, а в глазах — озорной огонек: рано, мол, торжествовать. — А ведь была еще одна отчаянная девица. Раньше Дуровой военной стала… Знаете?

Измайлов засмеялся: да, недооценил он Мая. И развел руками: сдаюсь, мол.

— Ту, другую, звали Тихомировой Александрой Матвеевной. А служила она капитаном в мушкетерском Белозерском полку, — начал рассказывать Май. Отчаянной храбрости была! Настоящий герой! Солдаты дивились, не зная, что она женщина. У-у! — протянул он восхищенно. — Вот о ком надо кино делать! И душевная была. Почти все свои деньги эта Тихомирова завещала солдатам своей роты…

— А как она умерла?

— Погибла… А сражение в том бою наши выиграли.

— Почему пошла в армию, не знаешь? — заинтересованно спросил Измайлов.

— Как не знаю. Тоже интересно, — с удовольствием «образовывал» своего шефа шофер. — Понимаете, был у Тихомировой родной брат. Как две капли воды на нее похожий. Служил он в том самом Белозерском полку. Однажды его вызвали в Петербург для сдачи экзаменов на офицерский чин… Куда ты, дура! — крикнул вдруг Май, резко тормозя.

Перед самым носом машины проскочила через дорогу собачонка. Шофер снова набрал скорость.

— Вот несмышленая, — продолжал ворчать он. — На чем я, Захар Петрович, остановился?

— Брат Тихомировой поехал в Петербург.

— Ага… Получил он, значит, чин поручика. Когда возвращался в полк, заехал по дороге домой. А дома беда. Семья разорилась, отец помер. Тоже был военный, майор. В отставке. А матери у них давно не было, сиротами росли… Ну, брат от сильного переживания тут же преставился. И осталась Александра Матвеевна одна. Совсем без денег. Жить не на что. Посоветовалась она с няней. И решила, что наденет мундир брата и поедет вместо него служить. Тем более, науку военную она знала, сызмальства увлекалась… Поехала. И скоро дослужилась до капитана. В этом чине и воевала. Стало быть, она и есть первая в русской армии женщина-офицер…

Май свернул к дому Измайлова.

— Ну, спасибо за интересную историческую справку, — улыбнулся Захар Петрович и попросил шофера завтра утром заехать к нему на час раньше обычного.

* * *

Евгений Родионович Глаголев пришел домой не в духе. Допрос Зубцова снова ничего не дал. Следователь заглянул к нему в мастерскую на рынке перед самым закрытием, и они просидели в подсобке часа два.

Снова, как в первый раз, Глаголев расспрашивал «Боярского» в подробностях об истории со злополучным чемоданом. У Евгения Родионовича было ощущение, что они играют в какую-то детскую игру — вопросы и ответы знал и допрашивающий, и допрашиваемый. «В котором часу зашел?», «Когда вышел?», «Раньше его видели?», «Не говорил ли он, зачем пришел на рынок?», «Здешний ли?»…