Проклятый остров - [99]

— Слышал когда-нибудь об экзорцистах? Я пригласил сюда одного: быть может, он сумеет изгнать злого духа. Выехал он утром — так что к вечеру должен появиться.

Гость прибыл к ужину. Невысокого роста, жизнерадостный, он без умолку развлекал нас своей болтовней, однако ни словом не упомянул о духах и призраках. Филип начал было излагать, что да как, но оказалось, что специалист осведомлен о деле чуть ли не во всех подробностях. Он предупредил нас, что предстоящей ночью нечисть разбушуется, хотя и посулил нам полную безопасность.

Пока не пробили часы, стояла обычная тишина. Затем нечисть вновь принялась за свои бесчинства. Приблизившись к комнате экзорциста, она загремела дверной ручкой и яростно завизжала. Затем, как видно, выдохлась и воротилась восвояси. Экзорцист сообщил нам, что провел всю ночь в молитве.

Наутро, после завтрака, состоялся ритуал изгнания злого духа. Мы все столпились в коридоре, а экзорцист, категорически наказав нам ни в коем случае не входить, один шагнул за порог комнаты.

Держа в руках книгу и зажженную свечу, экзорцист громким, внятным голосом начал читать молитвы. Свеча тут же потухла, а лицо у него задергалось в гримасах. Едва молитва была дочитана, свеча и книга полетели на пол; экзорцист, судорожно хватая ртом воздух, выкрикнул, что его душат.

Мы хотели ринуться на помощь, но не могли сдвинуться с места, онемело наблюдая за непонятными жестами, возгласами и стонами; потом экзорциста с силой выбросило в коридор, и дверь захлопнулась.

Выйдя из ступора, мы встревоженно наклонились над пострадавшим, но он лежал в глубоком обмороке, а на горле у него виднелись багровые следы. Мы перенесли его в спальню и уложили на постель. Когда к экзорцисту вернулось сознание, стало ясно, что он вплотную столкнулся с жутью, непомерной даже для человека, имевшего опыт общения с темными силами.

Услышав, что мы намереваемся вызвать врача, он решительно возразил против этого: по его словам, здешние обстоятельства находятся за пределами человеческого понимания. В разговоре с Филипом с глазу на глаз экзорцист объявил, что домом овладело зло, и порекомендовал переселиться отсюда, поскольку в той самой комнате таится некая ужасающая сила. Когда Филип вышел, экзорцист поторопил нас со сборами и сообщил, что сам отбудет завтра же.

Хлопоты поглотили все наше внимание, и только мощный рев автомобильного мотора заставил нас вспомнить о том, что ожидался приезд Гая Денниса. Его все любили за веселость и добрый нрав. Первым делом он поинтересовался, что стряслось, — может, он некстати, а то мы все смахиваем на сборище призраков. Филип пустился было в туманные объяснения, но Гай, едва их услышав, согнулся пополам от хохота. Филип вспылил и выложил ему всю правду напрямик, призвав в свидетели всех присутствующих. Гай, удостоверившись, что нам не до шуток, принес извинения: «Каюсь, негоже быть Фомой неверующим», однако не выдержал и снова расхохотался. Вид такого верзилы, как он, сохранявшего полнейшее здравомыслие и хохочущего над нашими страхами, не мог нас не ободрить.

— Давайте-ка пропустим по стаканчику, и я вас умоляю — уложите меня на ночь в этой вашей нехорошей комнате, — заявил он.

По стаканчику мы пропустили без возражений, а вот просьбу о ночлеге Филип решительно отверг. Мне, признаюсь, под влиянием Гая стало казаться, что у нас просто через край разыгралась фантазия, но вскоре настроение у меня вновь упало и мной завладели прежние страхи. Вечер пролетел быстро. Все мы разошлись по постелям, радуясь только одному: что ночевать под этим кровом нам больше не придется.

Я почти сразу же забылся тяжелым сном, и мне приснилось, будто я заключен в тюремную камеру, где истязают несчастных. Ввели связанного гиганта и принялись вырывать у него глаза. Слышать его крики было нестерпимо. Я очнулся, однако крики продолжали звучать у меня в ушах. Доносились они из коридора, и я соскочил с постели. Выбрался наружу со свечой, но меня уже опередили.

Жутко было увидеть, как Гай Деннис беснуется в коридоре — явно не в себе, попеременно то хохоча, то рыдая. Кто-то вполголоса заметил: мол, Гай все-таки расположился в той самой комнате, чтобы наутро над нами посмеяться, — и вот что из этого вышло! Мы молча следили за тем, как Гай хохочет во все горло. Внезапно он помрачнел и в бешенстве накинулся на нас. В жестокой схватке свечи полетели на пол, но в конце концов нам удалось одолеть Гая и связать его простынями. У многих были кровавые раны, так как Гай пустил в ход зубы и ногти.

Борьба его изнурила: он впал в забытье, на губах запеклась пена. Мы брызнули на него водой и растерли виски. Гай со стоном разлепил веки и пошевелил губами; вначале слова его были невнятны, потом он забормотал точно во сне:

— Виноват — хотелось там переночевать… свет, странный свет. Нет, белесый столб — рядом, совсем рядом. В середине что-то зеленое… мокрое, липкое. Оно вышло наружу… Я это вижу, вижу! Сплошь глаза… нет, сплошь руки… нет, морда, когти! Сотни глаз. Я должен смотреть! Глаза жуткие… они жгут… нет, леденят меня, но я должен смотреть. А теперь только половина лица, но глаза те же!.. Оно глумится надо мной, тараторит что-то. Оно меня вышвыривает. Я хочу вернуться. Дверь заперта, но хозяин меня зовет. Хозяин, меня не пускают, я не виноват.