Проклятый наследник - [83]

– Но…

– Никаких «но», – прервал фейри Олдрен. – Никто не смеет возражать принцу.

– Я не хочу…

– Молчи, – сказал Риордан. Его голос был менее резким, чем у Олдрена. – Все нормально.

– Ничего не нормально, – сказала Аланна. Она закрыла глаза, и слезы катились у нее по щекам. Ее боль казалась такой невыносимой, что у Кирана перехватило дыхание. Принц понимал ее и осознавал, почему смерть казалась ей в этот момент более привлекательнее жизни без своего партнера.

Олдрен, все еще державший в руках бутылку с ядом, едва заметно кивнул и подошел к осужденному. Один из гвардейцев покинул свое место и встал позади Риордана. Он хотел удержать его голову в руках, чтобы предотвратить сопротивление.

– Нет, – сказал преступник, – я не буду вырываться.

Неуверенный взгляд гвардейца обратился к Кирану. Принц кивнул, и гвардеец отступил на шаг. Каждому живому существу должна быть предоставлена возможность сохранять собственное достоинство, даже во время казни, считал Киран. По этой причине последние несколько месяцев он не разрешал проведения публичных экзекуций. Он был свидетелем таких казней под руководством своего отца и полагал, что, пожалуй, не было ничего более унизительного, чем незадолго до кончины быть оскорбленным худшими словами, которыми обладал словарный запас волшебного народа.

Олдрен остановился перед Риорданом. Дрожь прошла по телу фейри, и его взгляд в последний раз метнулся к Аланне:

– Я люблю тебя.

– Я тебя тоже, – ответила та, всматриваясь в лицо возлюбленного.

Женщина перестала плакать, словно ее тело предчувствовало, что ей оставалось всего несколько секунд, чтобы запечатлеть в памяти образ своего возлюбленного.

Олдрен прокашлялся, и Риордан, в последний раз с тоской взглянув на любимую, повернулся к нему. Осужденный открыл рот и запрокинул голову. Олдрен, не колеблясь, опрокинул содержимое флакона в глотку фейри. Риордан сглотнул и уставился в пол, чтобы Аланне не пришлось смотреть на то, что яд сделает с его лицом.

В тронном зале стало тихо. Казалось, никто не дышал. Никто не издавал ни звука. Оконные стекла, открывавшие вид на город, были такими толстыми, что ни один звук снаружи не мог проникнуть внутрь. Вокруг воцарилась полная тишина.

Кашель.

Риордан попытался сдержаться.

Не получилось.

Хриплый, отрывистый кашель вырвался из горла приговоренного, и вместе с ним пошла кровь. Сначала было только несколько красных капель, а потом крови становилось все больше и больше. Осужденный задыхался. Его тело начало дергаться, и Риордан снова упал лицом вперед, на мраморные плиты. Почему Киран не подумал о том, чтобы приказать снять с него кандалы?

Аланна снова начала плакать, видя, как Риордан корчится на полу. Лицо его покраснело, горло распухло, а зубы стали розовыми от крови. Из горла мужчины вырвался хрип. Глаза преступника были широко распахнуты, и Киран даже издали мог видеть, как в них постепенно лопались капилляры. Если бы тело позволило ему, Риордан наверняка закричал бы. Его боль и страдания были так ужасны, что Киран почти пожалел, что не приказал обезглавить преступника. Желудок принца сделал кульбит, и Кирану стоило немалых усилий сдержаться.

Смерть Риордана наступила всего за несколько секунд: яд оказался очень эффективным. Тем не менее Кирану показалось, что прошли не секунды и не минуты, а целые часы, пока дергающееся тело отравленного фейри не осталось наконец лежать неподвижно. Капли слюны и крови вытекали из его открытого рта.

Аланна завопила, взывая к Риордану. Ее душераздирающие рыдания и крики были так невыносимы, что Кирану показалось, что они будут преследовать его еще несколько дней после казни. Лицо женщины было обезображено душевными муками, она боролась с оковами на теле, которые мешали ей броситься на помощь любимому, хотя для этого было уже слишком поздно.

«Они сами во всем виноваты!» – мысленно воскликнул Киран, стремясь отогнать чувство вины, которое, словно бегущий огонь, распространилось внутри него. Его собственное сердце обливалось кровью из-за страданий фейри, ибо принц слишком хорошо знал, каково это – ощущать боль утраты.

– А как же она? – спросил Олдрен тихим голосом, указывая на Аланну. Женщина сидела, рыдая над трупом.

– Отпустите ее, – ответил Киран. Голос прозвучал сдавленно.

– Киран, – подняла на него глаза мать, но принц взглядом заставил ее замолчать. Ее губы от неудовольствия сжались в одну тонкую линию. Ей не понравилось то, что наследник трона оставил Аланну в живых. Но даже королева не могла спорить с Кираном, по крайней мере не в присутствии Олдрена и гвардейцев.

Киран молча наблюдал, как стражники вышли через потайную дверь с Аланной, а вслед за ней вытащили тело Риордана. Они выведут женщину из замка, а потом освободят от наручников.

– Я попрошу кого-нибудь позаботиться об этом, – сказал Олдрен, указывая на кровь и внутренности, которые растеклись по плитке и тонкими ручейками пробирались по швам.

Киран кивнул и, не говоря больше ни слова, поднялся со своего трона и вышел из зала. Спиной он чувствовал взгляд матери, который прожигал принца горячим неодобрением. Но Киран проигнорировал ее и ускорил шаги. Они понесли его к выходу, по коридорам, и наконец к его спальне. Принц толкнул дверь и, едва войдя, тотчас снова закрыл ее за собой. Обессиленный, Киран опустился на скамью и хотел глубоко вздохнуть, но не смог. В груди было тесно. Он не мог отдышаться. Его легкие напрягались, а ощущение тесноты в груди становилось все сильнее, пока не стало так больно, будто сердце пронзила стрела. Руки юноши задрожали, все тело горело, как тогда, когда он упал в крапивное поле.