Проклятые экономики - [54]

С 70-х годов XIX века в Аргентине активно развивалось производство зерна. До 1875 года Аргентина ввозила пшеницу для собственных нужд, но уже к 1903 году экспорт зерна составлял почти 3 млн куб м в год (годовой рацион 16 000 000 человек)[90]. Аргентина быстро диверсифицировала экспорт, правда внутри одной категории – сельскохозяйственных товаров: к концу XIX века страна экспортировала и зерно, и мясо, и кожу, и шерсть, и даже фрукты. Главными бенефициарами экспортного бума были владельцы латифундий. Они фактически представляли власть в стране; в их интересах были максимальная скорость освоения земель и роста экспорта; но они также были кровно заинтересованы в минимизации налогов и пошлин и быстрой инфляции для снижения себестоимости производства экспортного товара. Борьба за власть между сторонниками федерализма и унитариями вынуждала политиков идти на поводу у тех, кто оплачивал их приход к власти, – и страна придерживалась крайне мягкой денежной политики, за счет которой можно было сочетать низкие налоги (и еще более низкую собираемость) с поддержанием спокойствия.

Президент Аргентины Доминго Сармьенто, унионист, остается в памяти аргентинцев как «президент-учитель», создатель системы общего среднего образования. В памяти экономистов же он останется как президент, удвоивший и без того огромный внешний долг страны за пару лет[91]. Это, однако, ему не помогло, в 1880 году в результате подобия военного переворота к власти в стране пришли федералисты-консерваторы. Они сделали попытку сбалансировать платежный баланс Аргентины искусственными средствами: в стране прошел период высокой инфляции, и была даже предпринята попытка сделать песо конвертируемой валютой; однако конвертируемость продержалась всего 17 месяцев – опять же краткосрочные выгоды латифундистов и потребность бюджета в деньгах при крайне низких возможностях сбора налогов победили.

В 1890 году мягкая монетарная политика привела к логичному исходу – Аргентина объявила дефолт по своим обязательствам Barings Brothers; остальные банки быстро покинули страну, внутренняя банковская система обанкротилась; государство осталось без средств на поддержание своих обширных программ (включая программу иммиграции). Кризис принес с собой не только временное падение ВВП, но и существенное очищение государственных финансов (примерно как кризис 1998 года в России) и открыл путь к их стабилизации – благо в это время применение военной силы для взыскания долгов со страны-должника выходило из моды (в 1902 году европейские страны еще будут пытаться осуществлять морскую блокаду объявившей дефолт Венесуэлы, но безрезультатно).

После дефолта 1890 года, который почти не повлиял на экспорт, Аргентина восстанавливалась быстрыми темпами. ВВП рос более чем на 7 % в год [92], власти впервые в новейшей истории объявили политику «импортозамещения» – после кризиса 1890 года Аргентине было сложно импортировать в достаточных объемах. В этот короткий период времени в Аргентине количество трудовых ресурсов, занятых в промышленности, превысило 15 %[93] и казалось, что страна сможет начать строить диверсифицированную индустриальную экономику. Однако период мира и процветания в Европе и США существенно увеличили спрос на продукты питания, быстрая интенсификация морского транспорта значительно уменьшила издержки на дальние перевозки мяса и зерна, а основной конкурент Аргентины по поставкам зерна в Европу – Российская империя – никак не могла встать на рельсы стабильного ведения хозяйства: то войны, то революции, то торговые споры существенно тормозили экспорт, да и сельское хозяйство в России развивалось плохо.

В результате Аргентина к 1907 году была уже третьим в мире поставщиком продуктов питания [94]; покупатели (в основном Великобритания и другие западноевропейские страны) не только щедро платили и вкладывали деньги в инфраструктуру страны; они еще и заботились о том, чтобы богатая южноамериканская федерация была надежным рынком сбыта для их товаров – прежде всего промышленных. Иностранные инвестиции не шли в промышленное производство в Аргентине, а внутренние были полностью сфокусированы на расширении земельных угодий, благо возможности такие у Аргентины всё еще были.

В первом десятилетии XX века подушевой ВВП в Аргентине был одним из самых высоких в мире. В 1910 году он составлял 3822 доллара в ценах 1990 года по паритету покупательной способности [95]. По этому показателю страна опережала Францию, Германию, Нидерланды, уступая лишь нескольким экономикам, среди которых были США и Великобритания. Население страны фактически удвоилось за счет притока иммигрантов, в пять раз выросла протяженность железных дорог. Наученные опытом 1890 года (прямо как власти России после 1998 года) власти Аргентины, пользуясь денежным дождем, проливавшимся на Аргентину, поддерживали скромные государственные расходы, не превышая уровня в 9 % ВВП (сегодняшним социальным государствам такой уровень давно не под силу, даже экономные страны тратят более 20 % ВВП)[96]. Аргентинская экономика росла, инфляция была низкой, а власти радовались «стабильности». Несмотря на это (или из-за этого, если учитывать, что это естественный эффект «ресурсного проклятия»), уровень сложности экономики опять начал падать (только-только зарождавшаяся промышленность отступала перед лоббизмом импортеров и просто в силу неконкурентоспособности по сравнению с европейской): к 1914 году 99,3 % аргентинского экспорта составляли продукты аграрного производства и животноводства, древесина и прочие сырьевые товары