Проклятые экономики - [24]

. Во времена ранней республики их было еще значительно меньше; в середине I века до нашей эры их стало опять в разы меньше – после утверждения бесплатных раздач зерна множество рабов было формально отпущено на свободу, чтобы они могли «квалифицироваться» для получения «анноны»; их стало еще существенно меньше во времена поздней империи (не позднее чем во времена Клавдия и Домициана), когда себестоимость раба бесповоротно стала выше, чем наемного работника. Причиной этого было окончание периода завоеваний и, соответственно, отсутствие поставок новых рабов наряду с, как сказано выше, «временностью» рабства и редким рождением в неволе.

Как это ни странно звучит, Рим был менее рабовладельческим государством, чем Оттоманская империя, Европа, Русь X–XII веков и даже США до Гражданской войны. Рим (в отличие от Египта Птолемеев) также был совсем не социалистическим государством – с частной собственностью на землю, низким уровнем регулирования экономики и развитым финансовым сектором. Точнее всего было бы (со всеми соответствующими оговорками) назвать Рим «пострабовладельческим» обществом со всеми элементами первобытного капитализма, кроме, возможно, системы технологического разделения труда в промышленности. Преобразование Рима в финансовый и торговый центр мира, ставшее причиной его гибели, должно послужить уроком всем, кто думает, что инновации и технологии как-то отличаются от нефти в части экономической эффективности: дисбаланс никогда не кончается хорошо, на чем бы он ни был основан.

Глава 5. Конец рынка

О том, что случается со страной, успешно производящей на экспорт огромный объем товара с низкой добавленной стоимостью, но не задумывающейся о диверсификации

В XIV–XIII веках до нашей эры Египет превратил периодически повторяющуюся многолетнюю засуху в ресурс и источник своего господства в регионе – и на несколько сотен лет превратился в центр мирового рабовладения. Спустя 1000 лет Древний Рим превращает в ресурс свои технологии управления регионом и переживает все этапы «ресурсного проклятия». А еще через тысячелетие на месте, которое Геродот в свое время отводил диким кочевым племенам скифов и сарматов, вырастает новое государство. Оно станет главным поставщиком рабов и за триста лет пройдет классический ресурсный цикл – от взлета до гибели.

Живой биржевой товар

Россия как будто силами провидения обречена демонстрировать миру последствия «ресурсных благословений и проклятий» – будь то конец XI, XIX или XX века, зерно, нефть или что-то другое. Но всё же первое столкновение с «ресурсным проклятием» на территории, много позже ставшей Россией, произошло в IX веке нашей эры.

К VIII веку племена славян, проживавшие на территории, унаследованной от антов и скифов, были классическими земледельцами с натуральным хозяйством – как и большинство народностей Европы. Но в VIII–X веках в жизни предков современных русских происходит драматический экономический переворот. На четыре века появляется государство, напоминающее своей экономической моделью современную Россию. Жизненный цикл его заканчивается трагедией – северная часть теряет самостоятельность, южная – перестает существовать.

«Проклятие», сперва возвысившее, а затем убившее новое государство, оказалось плодом географического положения. Чуди, вятичам, кривичам и их соседям «повезло» поселиться вокруг оживленного торгового пути, протекающего (в буквальном смысле) от Балтийского моря до Каспийского – на восток и Черного – на юг. Если верить летописям, в IX веке междоусобицы и стремление мелких племен получить больший контроль над торговым путем приводят к приглашению «вежливых вооруженных людей» с Балтии – для восстановления мира и порядка. «Вооруженные люди», звавшиеся «Русь», устанавливают порядок на севере территории и переходят к вертикальной интеграции торговли вдоль этого пути, то есть к захвату и подчинению племен, живущих в окрестностях.

Полулегендарный Рюрик утверждает свою единоличную власть в Новгороде в 863 году. К 882 году сплоченная группа варягов из северной столицы получает уже полный контроль над торговым потоком в результате захвата Киева. Главной целью теперь становится контроль над местным производством. В те времена славяне Приднепровья торговали в основном мехами и понемногу продуктами питания и земледелия, типа пеньки. Забегая вперед, после XIII века меха опять станут на некоторое время основным предметом внешней торговли на Руси. Захватчики не могут принести с собой ни новых технологий, ни предпринимательских правил – у них самих традиции грабителей и стихийных торговцев. Единственный их вклад в «бизнес» – это драккар – прототип мирной русской ладьи, но тогда – боевой корабль, ставший торговым (такая «конверсия вооружений»).

«Естественные ограничения пропускной способности» торгового пути (сезон навигации) и высокая себестоимость транзита (возят товар на ладьях, они требуют парусов, обслуживания, ремонта, леса на постройку, против течения их гнать вообще невозможно), в сочетании с примитивным и низкомаржинальным (если не считать торговли мехом) собственным производством, заставляют искать новые возможности. Приход варягов и появление сильной «вертикали власти», с центрами, которые получили возможность силой воздействовать «на регионы» – периферийные славянские племена, – создает возможность для экспорта нового товара – рабов. Легко воспроизводимый в то время ресурс, добываемый на бескрайних просторах Руси, был в огромном дефиците на южных рынках – Прикаспии и в Византии. Рабов можно добывать в набегах, что «варяги» делали всё время, можно забирать, присоединяя новые общины, что тоже делали всё время, можно брать в виде дани со своих же граждан «неваряжского» происхождения, наконец, можно перекупать у викингов, жителей Карпат и других государств, у которых нет таких удобных путей доставки.