Проклятые экономики - [23]

Рим начала первого тысячелетия был, с непременными оговорками, в экономическом и политическом смысле для мира примерно тем же, чем США сегодня, и в некотором смысле – тем же, что Москва для сегодняшней России. Классическая (школьная) история оставляет у учеников ощущение, что великая и прогрессивная (для своего времени) Римская империя пала в конце IV века под ударами орд варваров, в результате чего в Европе наступили «темные века». Это ощущение как нельзя лучше сочетается с современной парадигмой Pax Americana – о необходимости защиты американских ценностей от варваров (в том числе – с помощью оружия, в том числе – по всему миру).

«Марксистско/антиамериканская» школьная история учит, что рабовладельческая империя зла так развратила себя богатством и роскошью и так жестоко эксплуатировала всё большее количество рабов, что, изнеженная и морально сгнившая, она не смогла сопротивляться свободолюбивым и прогрессивным германцам, которые, сами того не зная, несли на своих щитах здоровье социальное и политическое. Эта позиция отлично объясняет, почему нынешние империи, погрязшие в роскоши и разврате, должны рухнуть и дать дорогу «истинным ценностям» и «здоровым» обществам, которые сохраняются на периферии развитого мира.

Однако ни в «классической», ни в «марксистской» версиях нет банальной экономической правды. Римская империя не была жестокой (по меркам того времени), практически не была рабовладельческой (по сравнению с другими цивилизациями древнего мира и даже США XVIII–XIX веков), умирала она долго (почти 600 лет), и умерла от хронической болезни без помощи «орд» германцев, которые не вызвали смерть, а лишь с некоторым удивлением ее констатировали (известно, что они даже пытались поначалу чеканить римские монеты, не понимая, что Рима больше нет). Диагноз – вызванный классическим «ресурсным проклятием» патологический торговый дисбаланс с присоединившимся избыточным регулированием, налогообложением (повлекшим вымывание среднего класса) и инфляцией на фоне внутреннего падения производства. Мелкие на первый взгляд, тактически выгодные, но стратегически провальные ходы, делавшиеся великими политиками республики, а потом – империи (братьями Гракхами, Марием, Августом, Тиберием, Нероном, Диоклетианом, Константином), построили ресурсозависимое общество с дистрибутивной экономикой – великое, но обреченное на саморазрушение государство, гибель которого, конечно, была трагическим событием в глазах историков, но, очевидно, облегчением для его граждан.

«Гуманное рабство»

Рабы, как уже сказано, не были значительным ресурсом в римской экономике, пока оставались рабами. Рабство в Риме кардинально отличалось от греческого и еще разительнее – от американского: оно считалось формой юридического, а не социального состояния человека; соответственно, рабы не формировали особую категорию граждан (низшую касту). Обучение рабов грамоте, ремеслу и бизнесу было тотальным явлением (в США обучение рабов грамоте еще в XIX веке каралось как преступление). Рабство носило открытый характер: рабы массово получали свободу в рамках официальных процедур типа «манумиссии»; по разным исследованиям шансы раба получить свободу до 30 лет составляли от 8 до 50 %, после 30 лет – от 50 до 89 % (цифры зависят от того, исследовался город или сельская местность, а также от видов работ). В США получали свободу лишь 0,04 % рабов в год (шанс на освобождение около 1 %, и это с учетом массовых освобождений некоторыми рабовладельцами)[21][22][23]; соглашение между рабом и хозяином об условиях освобождения (как правило, речь шла о качестве работы и сроках или о цене выкупа, которую раб имел право заработать), как и личное имущество и сбережения раба, были в порядке вещей и защищались законодательно. Вольноотпущенники были полноценными гражданами Рима, брак вольноотпущенника и свободного изначально римлянина был частым явлением.

В некотором – извращенном для нас, но, как свидетельствуют отдельные источники, понятном для современников – смысле рабство было для неграждан путем к получению римского гражданства (не менее ценного, чем сегодня – американское), а для граждан – способом вырваться из нищеты, получить образование и начальный капитал. Продажи себя в рабство как негражданами, так и гражданами Рима, происходили постоянно и носили массовый характер. Подобные «схемы», равно как и резкий рост стоимости рабов в периоды без масштабных завоеваний, не раз приводили к законодательным инициативам, направленным на ограничение возможности их освобождения; самыми яркими примерами были законы 2 года до нашей эры и 4 года нашей эры. Однако против экономики пойти сложно – объемы отпуска на волю не уменьшались, а количество рабов сокращалось. В итоге именно вольноотпущенники и их дети были экономически значимой социальной стратой, но не рабы. Интересно, что даже самый известный литературный герой, «живший» в I веке нашей эры (Тримальхион из «Сатирикона»), был вольноотпущенником.

Наемный труд, напротив, был широко распространен в Риме как минимум со времен поздней республики. Рабы никогда не составляли более 20 % населения Римской империи (при этом в самом городе Риме их было до 40 % – это дает представление о том, сколько рабов реально занималось производством, в том числе сельскохозяйственным, и сколько – сферой услуг)