Проклятые экономики - [153]

Для долгосрочного существенного роста российской экономике необходим рост цен на нефть, а их снижение даже на относительно высоких уровнях означает спад в экономике. Естественно, высокую зависимость от цен на нефть показывает доля импорта в потреблении (причем эта зависимость практически линейна в период роста цен на нефть, но сходит почти на нет при падении цен: дело тут в разрушении собственной производственной базы, по мере роста цен на нефть в нулевые годы уступавшей импорту). Рост зарплат и доходов домохозяйств шел в течение 2000–2013 годов темпами, значительно опережавшими рост ВВП, но близкими к скорости роста цен на нефть; та же пропорциональность наблюдалась и после 2014 года, только в рамках падения доходов домохозяйств. Рубль в период с 1995 по 2017–2018 годы показывал удивительную зависимость от стоимости нефти – на его курс к доллару влияли только два фактора: стоимость нефти и инфляция. В период бурного роста нефтяных цен рубль бывал переоценен по отношению к своему расчетно-инфляционному курсу почти в два раза. С 2017–2018 годов рубль как будто бы «отвязался» от нефти, но это та же иллюзия, что и с ВВП: нефть колеблется в коридоре и рубль делает то же самое (60–70 рублей за доллар), с неким запаздыванием к нефтяным колебаниям и под сильным влиянием монетарной политики центрального банка – а март 2020 года расставил всё на свои места.

При этом сегодняшний нефтяной (уже второй в новой истории) цикл в России протекает сравнительно спокойно – власть сегодня, в отличие от последних 20 лет СССР, ведет себя куда гибче и разумнее, в том числе перенимая даже некоторые лучшие международные практики преодоления последствий ресурсного влияния. Разумеется, экономика России к началу третьего десятилетия XXI века находится не в лучшем состоянии, и виной тому сознательно совершаемые властью (при попустительстве общества, как же иначе) действия – гиперконцентрация экономики, разрушение экономического правового поля, гиперрегулирование и бюрократизация, формирование коррупциогенной среды и потворствование кумовщине и прочее.

Но в этих явлениях нет ничего уникального и даже необычного – в большинстве ресурсозависимых стран, за исключением, пожалуй, пары примеров автократий и большой доли ресурсозависимых демократий с устойчивыми институтами, эти явления являются нормой – это следствие стремления элиты удерживать власть и концентрировать финансовые потоки на себе; возможно же это становится благодаря доходам от ресурса (в данном случае нефти и газа), которые узкий круг власть предержащих фактически замыкает на себе и государственном бюджете (при этом большую часть бюджета использует в своих интересах и не меньшую – на подкуп широких народных масс через социальные субсидии и организацию бюджетных рабочих мест).

В истории фактически не существует исключений из правила: экономика ресурсозависимой страны, в которой автократия управляет «по-российски», волатильна, она переживает короткие взлеты и короткие же, но глубокие падения; но, пока ресурс работает и дает достаточный процент ВВП, а подушевой валовой продукт не падает ниже определенного уровня (Россия от него в 2020 году далеко), страна функционирует стабильно и власть в стране не меняется (не меняется по сути, поскольку люди смертны, то персоналии, конечно, сменяют друг друга).

Не стоит, наверное, и от России ждать перемен в обозримом будущем. Другое дело – когда нефть сильно и надолго упадет в цене и/или объемы ее добычи в стране значительно сократятся. Увы, как правило, в этой ситуации страны переживают жесточайший кризис, сопровождающийся приходом к власти крайних радикалов – иногда левых, которые пытаются на остатках ресурса установить всеобщую справедливость (не забывая львиную долю класть в свой карман), иногда – правых, стремящихся за счет жесткой дисциплины и единоначалия буквально вколотить в страну более эффективные экономические практики. И то, и то только усугубляет кризис и, как правило, на следующем этапе происходит либо разрушение страны, либо тотальное обновление элит, «начало с чистого листа». Крайне редко и то, и то обходится без большой крови.

Значит ли это, что Россию ждет в XXI веке распад или кровавая революция? Возможно, но, конечно, не обязательно. Будущее плохо предсказуемо, не предопределено и в большой степени находится в человеческих руках. Нам кажется, что от сегодняшних представителей российской власти не приходится ждать ничего особо хорошего в плане экономического развития – их методы до боли напоминают те, что преподавались во второразрядных вузах времен брежневского застоя, с той лишь разницей, что поверх них наши лидеры накладывают современные макроэкономические практики (в области монетарного управления, ценообразования и движения капитала), что позволяет им не разделять судьбу позднего СССР. Однако через 15–20 лет в силу естественных причин у власти в России будут те, кто никогда не посещал лекции по политэкономии социализма и не отвечал на экзамене билет о преимуществах социалистического хозяйствования. Хочется надеяться, что они, оставаясь даже в парадигме удержания власти авторитарными методами, всё же расширят круг эффективных практик с чистой макроэкономики на области международной торговли, корпоративных финансов, экономического регулирования и правоприменения и пр.