Проклятие Звёздного Тигра. Том III - [4]

Вил не останавливался, пока он не просил, и на вопросы сил не было: он засыпал, едва опускался на землю. И почти сразу, ему казалось, Вил будил его, и он со вздохом вновь поднимал девочку на руки…

И идти, идти — без намёка на тропы, по краю грозно чавкающих под ногами трясин, сквозь заросли крапивы, терновника и прочих хищных растений. Слава богам, Вил свернул узлом и закрепил веточкой её волосы, и они больше не цеплялись за всё подряд, невероятно затрудняя и без того нелёгкую задачу — продираться через непролазную чащу со скоростью вспугнутого оленя, пытаясь не поранить нежную девичью кожу. На свою кожу, не говоря уж об одежде, он давным-давно махнул рукой: штаны и рубаха превратились в клочья, и только чудом некоторые из них с него не падали, а всё тело украшали порезы и ссадины — столько, что даже Вил, когда лечил его силой Чар, казался озадаченным.

От «дома» до загадочной находки шли они неделю — и ничуть не медленнее, чем обычно; обратно же вернулись всего за три дня. А потом Вил сказал: то был путь сквозь Сердце Лойрена, которое считается непроходимым и для людей смертельно опасным…

Он лежал у озера, глядя на сочную зелень листьев на фоне вечернего неба. От одежды почти ничего не осталось, а где взять новую? Даже и белый плащ (единственная вещь, не похожая на рваную тряпку) никого не убедит, что он Рыцарь. И выйдет хуже, чем с тем торговцем: ударить он не позволит, и ему дадут, что попросит, но… из страха: примут за разбойника-бродягу. А в Эверн не сунешься: Рыцаря, который явился на порог в таком виде, непременно захотят отвезти в Замок. А он откажется, и тогда не избежать расспросов. А отвечать нельзя — сплошь чужие секреты, а таиться, когда просишь о помощи, оскорбительно… А Вилу не до него, Вил с утра пропадает в лесу, ищет травы для целебного снадобья. Остаётся лежать и загорать на солнышке. А что ещё он может? Ну, силки кроличьи проверить, рыбку половить, ягод насобирать. Да вот ещё посуду грязную почистить. На всё более серьёзное он не годен…

Он лёг на живот и уткнулся лицом в скрещенные руки. Давиат, я так устал! Дома, по крайней мере, я знал правила игры, я не чувствовал себя то совсем беспомощным, то дураком… а кто я, как не дурак, если пытаюсь войти в сердце Вэй! Я навсегда изменил свою жизнь… ради любви? Да он ко мне привык, только и всего! Просто согласился терпеть. Я навязал ему любовь, которой ему не надо… как год назад навязался сам. Что за счастье я принёс ему — проклятое Пробуждение?! Что я сделал со своей судьбой?

— Энт… — ладонь Вила приятным холодком легла на его обнажённую спину. — Не сейчас. Пожалуйста.

— О чём ты? — Энтис удивлённо повернулся к нему.

— Сейчас не уходи.

У него перехватило дыхание.

— Ты хочешь уйти, — медленно сказал Вил, — если Рыцари ощущают… — он опустил голову. — Но хоть три дня… всё-таки ты мой друг. Это нечестно, я знаю. Мне это вовсе не нравится. Ты можешь обещать?

— Что? — выдавил Энтис, оглушённый потоком бессвязных слов и уже всерьёз перепуганный.

— Что ещё три дня не уйдёшь. Обещаешь?

— Да. — Он поднял лицо друга за подбородок, чтобы увидеть глаза; тот не сопротивлялся. — Конечно.

— Спасибо. — Вил сильно прикусил губу. — Я объясню… попозже. Поможешь с травами разобраться?

С травами разобраться было куда легче, чем со странными речами Вила: в них-то не было загадок!

— У меня на них память, как решето. — Вил вздохнул. — Мама часами заставляла повторять. Стихи, легенды — это мне запросто, а тут… Зачем травкам такие чудные имена? Есть же обычные. Вот, — он ткнул в лиловый цветок с пурпурными тычинками, — огнёвка. А она звала — айт’сельн. И не выговоришь, пока язык в узелок не завяжешь!

— Аэт’сейльн, — поправил Энтис, — «глаз ночи» на хиан-эле, на нём все старые книги написаны. — Он сложил пушистые листики в кружку и прижал камушком. — Как же ты собирал, если названия позабыл?

— На вид-то я хорошо помню. Тот рыжий корешок час держат в соке… алис, кажется. Я покажу…

— В соке листьев алайэс, смешанном с двумя частями горячей воды. Листья вон, в кружке с камнем.

— Так ты рецепт этот знаешь? — протянул Вил, убирая из голоса все оттенки чувств. Энтис кивнул.

— А вот откуда твоя мама узнала? Он же из Ордена. Из тех, что никогда не покидали стен Замков.

— Травники не только в Ордене есть.

— У них свои секреты. — Энтис растёр в ладонях бутон. — В Замки люди шли не только за Светом, не без причины ведь менестрелей… — он осёкся, виновато глядя на друга. Тот хмыкнул и поднял брови:

— И за эллин мне надо благодарить пра-пра-какого-то дедушку, который спёр этот рецепт из Замка? — он холодно усмехнулся: — Надеюсь, то был не мой папаша собственной персоной, мама воров крепко не любила. Ты давай растирай, на меня после налюбоваться успеешь! И вообще, готовь сам это пойло, раз такой умный, а я спать хочу. Ты тут загорал, а я с рассвета по лесу лазил! — лёг к другу спиной и тихо, но вполне разборчиво пробормотал: — Как болтать, он первый, а как до дела дойдёт… Рыцарь!

Энтис стиснул зубы и яростно набросился на бутоны. К счастью, растирать требовалось тщательно, чтоб не осталось ни комочка, — за такой работой, как в тебе всё ни кипит, поневоле успокоишься! А Вил очень устал, глупо принимать его выходки всерьёз. И, в конце концов, то был ответ на ранящие слова, сам и виноват… Он глядел на девочку и думал, что её, как Вила когда-то, нёс по лесу на руках… и какие загадочные нити связали с ними Энтиса Крис-Талена, и куда заведёт его эта странная связь?