Проклятие Вермеера - [5]

Дойдя до лестницы, ведущей на второй этаж, сержант вдруг резко обернулся и посмотрел на меня.

— А вы можете идти домой, господин Болдин, — сказал он, мило улыбнувшись. — Я понимаю, — продолжил он, увидев выражение моего лица, — вы сейчас думаете, что сержант Санеев — идиот. Что ни одному нормальному человеку не придет в голову отпускать одного из свидетелей, может, даже убийцу. Хм! Никуда вы не денетесь… А знаете, почему я вас отпускаю? Не знаете? Так я вам объясню. Чтобы вы не путались у меня под ногами и не мешали расследованию. Встречал я уже одну частную ищейку, заморочившую мне голову своими дурацкими советами. Так что, спокойной ночи, господин Болдин! Надеюсь, вы благополучно доедете до столицы.

— Обязательно, — пообещал я и, не дожидаясь, пока мне во второй раз предложат убраться, кивком головы попрощался со всеми и вышел из дома.

Освещая фонариком под ногами, я добрался до своей машины, сел за руль и завел мотор. Выехав на шоссе, я надавил на педаль акселератора, и Бокстер, рассеивая фарами кромешную тьму, помчался прочь от дворца…

* * *

Верхушки высоток, видимые из окон моего офиса, окрасились оранжевым светом восходящего солнца. Звезды померкли на утреннем небе. Свежий ветерок, всполошивший двух голубей, устроившихся на карнизе, ворвался в комнату, разметав бумаги по столу.

Я стоял у распахнутого окна и курил, глядя на просыпающийся город. Докурив до фильтра, я полез в карман за новой сигаретой. Пачка Парламента, начатая в вестибюле дворца Воронцова, оказалась пустой. Помятые окурки переполнили тяжелую пепельницу на моем рабочем столе. Пепел, осыпавшийся вокруг, как живой скользил по полированной поверхности, заползая под папки с документами и телефонный аппарат. Сдув его на пол, я открыл ящик стола, в котором держал запасную зажигалку и несколько пачек сигарет. Но и там было пусто. Чертыхнувшись, я с силой задвинул ящик обратно, злясь непонятно на кого.

Резкий телефонный звонок не сразу дошел до моего сознания. Секунду поколебавшись, я поднял трубку. Звонил мой старый друг — лейтенант милиции Денис Давыдов.

— Хэлло, Макс! — бодро приветствовал меня лейтенант.

— Доброе утро, Дэн, — буркнул я в трубку, механически залезая в карман за сигаретами. Не найдя там ничего, я совсем расстроился.

— Излишнее пожелание, Макс. Я со вчерашнего дня не ложился спать. — Денис, казалось, не замечал моего плохого настроения. — Вся милиция области поднята на ноги.

— Неужто землетрясение разрушило все тюрьмы? — попытался сострить я.

— Убит Марк Воронцов — один из самых богатых и влиятельных людей в городе. К тому же завзятый коллекционер старинной живописи. Вот почему я звоню тебе. Ты ведь единственный в своем роде специалист по криминальной живописи, так ведь?

— Ну? — промычал я.

— Ты бы не мог помочь мне раздобыть какую-нибудь информацию о Воронцове? В своей области, конечно.

— Могу, — недовольно проворчал я, опять не найдя в правом кармане пачки сигарет.

— Отлично! — обрадовался Денис. — Когда мне перезвонить?

— Не нужно перезванивать. Я расскажу тебе кое-что прямо сейчас.

— Я и не ожидал другого. Слушаю.

Найдя в пепельнице жирный окурок, я расправил его и прикурил от настольной зажигалки. Морщась от противного привкуса, я начал:

— Марк Воронцов убит вчера вечером в своем доме в Рощино выстрелом в спину из пистолета тридцать восьмого калибра. Из дворца похищены две картины. Убийца, скорее всего, не оставил никаких следов. Не понятно также, как он покинул дом. Тем более что выносил с собой довольно-таки большие полотна…

— Погоди, погоди! Откуда все это тебе известно?

— Из первых рук.

— Не понял.

— Работа в милиции сделала тебя ужасно тупым, Дэн.

Денис не обратил внимания на мою колкость.

— Ну, а все же?

— Вчера вечером я был в гостях у Воронцова и все, что тебе рассказал, видел собственными глазами.

— Так это ты был той частной ищейкой, которого сержант Санеев отпустил, чтобы тот не мельтешил перед глазами?

— Наверное.

— Через пятнадцать минут я буду у тебя, — Денис собрался повесить трубку. — Никуда не уходи.

— Дэн! — успел крикнуть я.

— Ну, что еще?

— Захвати с собой сигареты и что-нибудь выпить. Ужасно болит голова.

— Хорошо. Скоро буду, — лейтенант бросил трубку…

— Ну, хорошо! — Денис допил свой стакан, с грохотом опустив его на письменный стол. — Все более или менее ясно. Но о каких картинах ты говорил? О похищении ничего не сообщалось.

— Ничего странного не нахожу. Пока в милиции работают такие бараны, как Санеев…

— Причем тут Санеев! — рассердился Денис. — В доме работала целая группа экспертов, и ни о каких картинах никто не заикнулся.

— Естественно, — рассмеялся я. — Их ведь похитили.

— С чего ты взял?

— Я же единственный в своем роде специалист по криминальной живописи. Ты ведь так выразился?

— По-моему — да. Не помню.

Я рассказал Денису о находке в камине и о полосах на стене.

— Эти рамы я тоже видел, — вспомнил он, — но решил, что ими топят камин.

— Ты спятил, Дэн! Кто же станет дорогими позолоченными рамами растапливать камин?

Денис в задумчивости почесал переносицу.

— Откуда мне знать? С этими новыми русскими заранее ничего не можешь предугадать. Помню, в прошлом году, расследуя одно убийство, я столкнулся с экстравагантной девицей, наследницей богатой тетки, которая принимала ванну, наполненную французским шампанским. Так что — сам понимаешь… А насчет рам я пошутил.