Проклятие Тутанхамона - [118]

Альт и Нот считали, что сперва пришельцы мирно уживались с коренным населением, ведя жизнь простых крестьян, которые пасли свои стада и выращивали зерно. Однако со временем, когда их численность резко возросла, между народами-соседями начали возникать споры, обычно — из-за права собственности на землю и воду. Эти конфликты и зафиксированы как порой ожесточенные столкновения между пришельцами-израильтянами и жителями Ханаана в Книге Судей, в которой описана эпоха, последовавшая за откровенными актами геноцида, о коих повествуют Книга Чисел и Книга Иисуса Навина.

Таким образом, предложенная Альтом и Нотом модель «мирного проникновения» видела в израильтянах крестьян — козопасов и овцеводов, которые «постепенно проникали на обжитые земли из пустыни и, после длительного периода непростого сосуществования с населением Ханаана, нападали и захватывали города-государства хананеев».[894]

Этот этап являл собой стадию медленного формирования израильской нации с конца Позднего бронзового века до установления объединенной монархии при Давиде и Соломоне. Но можно ли говорить, что Альт и Нот более правы, чем такие основательные археологи, как Олбрайт, немало потрудившийся в 1920-е гг.?

Теория крестьянского восстания

В 1962 г., на волне нараставшей критики в адрес модели Альта и Нота о мирном проникновении израильтян в Ханаан, ученый-библеист Джордж Менденхолл из Мичиганского университета опубликовал версию, которую он сам назвал теорией «крестьянского восстания» и которая объясняла истоки израильского народа. Он предположил, что израильтяне первоначально были полукочевым народом, державшимся подальше от политических режимов того времени, в центре которых лежала система городов-государств на прибрежных низменных землях. Нарушая формальные границы и законы, установленные для них собственными феодалами и египетской администрацией, они мигрировали на нагорья, организовав независимую общину с эффективным самоуправлением. Кроме того, им удалось создать уникальную этническую общность.[895] Когда они организовались по принципу племенной конфедерации, им с успехом удалось «потеснить и разгромить малоэффективный комплекс городов, доминировавших по всей Палестине и Сирии в конце Бронзового века».[896] Таким образом, по его мнению,

«…на момент начала формирования конфедерации двенадцати колен в Израиле не было сколько-нибудь массового вторжения в Палестину. Не наблюдалось и радикального вытеснения населения, не было геноцида, не отмечалось крупномасштабного изгнания масс жителей, а изгонялись лишь монархи, правители (да и то по необходимости!) Короче, не было вообще никакого завоевания Палестины; происходившее тогда можно было назвать — с точки зрения историка, интересующегося социо-политическими процессами — крестьянским восстанием против владычества взаимосвязанных городов-государств Ханаана».[897]

Взгляд Менденхолла на происхождение израильских колен и завоевание Ханаана, развернутый и расширенный в 1970-е гг. профессором Норманом К. Готтвальдом,[898] в свое время воспринимался как нечто революционное. Более того, он довольно убедительно объяснял, почему не обнаружено никаких археологических свидетельств, подтверждающих историческую достоверность Исхода или сорокалетнего пребывания израильтян в пустыне. Еще более важно, что, по мнению Менденхолла, в числе главарей постулируемого «крестьянского восстания», видимо, была «группа пленных, трудившихся на рабских работах», которым «удалось бежать и вырваться из нечеловеческих условий существования в Египте».[899] Рассуждая об их тяжелом положении, он, высказал предположение, что,

«не имея никаких других помощников, на которых они могли бы положиться в поисках защиты и поддержки, они решили установить прямую связь с божеством — Яхве, не имевшем себе подобных, за исключением человеческих мечтаний о действиях, посредством которых Бог являет Себя смертным людям».[900]

Таким образом, одни сочетали верность «единому Всемогущему Господу» с принадлежностью к некой общности, дававшей им уникальную самоидентичность, а другие, находившиеся «под бременем монополии власти, в создании коей они не участвовали», стали просто пополнять их ряды.[901] В конце концов

«…все общины, имевшие клановую и племенную структуру, объединились во вновь сформированном союзе, который объединяли репрессии, коим его члены подвергались в Египте, освобождение от уз плена и целый ряд совместно пережитых исторических эпизодов, с которыми все отдельные группы отождествляли себя. Это союзное единство со временем возобладало и отказалось от разрозненных исторических традиций отдельных групп, объединившихся в союз».[902]

Говоря это, Менденхолл имеет в виду, что ранние израильские общины включали в себя тех беженцев из Египта, история борьбы за выживание которых у себя на родине и последующее бегство в поисках свободы постепенно заслонили воспоминания о прошлом коренного народа. Акт Исхода имел следствием преодоление всех прочих локальных мифов до того времени, пока племенной союз не объединился на единой общей основе, ставшей средоточием их религиозного пафоса, независимо от этнических или культурных корней элементов, составлявших эту конфедерацию.