Проклятие Титаника - [2]

– Но она же едет не совсем одна, – возразила мама. – Там будет кузина Бетти. – При этих словах лица у всех вытянулись, как будто они услышали что-то непристойное. Краем уха я слышала про свою кузину, но обычно разговоры о ней шли вполголоса и без продолжения – как только меня обнаруживали поблизости, разговор обрывался. Однажды я подошла к двери, но, услышав голоса родителей, затаилась и стала невольной свидетельницей разговора, происходившего между ними.

– Она сошла с ума! – сердито говорил отец. – И просит уж совсем большую сумму. Мы не так богаты, как она думает, и не можем ей помочь. Пора бы ей научиться жить самой, а не рассчитывать на других.

– Она старается, – виновато сказала мама, – но у нее не всегда получается. Ты же знаешь, после той истории… Рэндольф… – просительно молвила она.

Наступила пауза, потом я услышала бесконечно усталое, как будто из отца выжали все силы:

– Хорошо. Я сделаю, как ты просишь, Энн…

Потом раздался звук поцелуя, и я, отпрянув от двери, быстрыми шагами направилась в противоположную сторону.

Имя кузины Бетти всегда было окружено в нашей семье некой тайной. Мама никогда о ней не говорила, а я согласно старой семейной традиции – не спрашивала. Кузина Бетти жила в Париже, давно покинув нашу нежную Англию, изредка отправляя нам письма и открытки. Мама их не читала, а сразу складывала в красивую шкатулку из розового дерева, которую закрывала на ключик. Пару раз я видела, как она доставала письмо и плакала, читая его. Меня к шкатулке не допускали, хотя она стояла в маминой спальне на видном месте, но ключ мама всегда носила с собой.

Однажды она вышла из спальни, ее срочно позвали. Я пробралась туда и стояла около трюмо, вдыхая сладкий аромат духов. Шкатулка была приоткрыта, я оглянулась: мамины шаги удалялись от двери. Я решилась в один момент. Быстро открыла шкатулку и, сунув наугад туда руку, достала открытку. Она слабо пахла сладким обворожительным запахом… На ней была изображена красивая темноволосая молодая женщина с розой в руке и в обрамлении гирлянды цветов. Она стояла вполоборота и улыбалась. А за ней была парижская улица и высилась Эйфелева башня.

Раздались легкие шаги, и я, сама не зная почему, сунула эту открытку в рукав и отскочила от трюмо.

Мама вошла сияющая, с улыбкой на лице.

– Ты здесь? – спросила она.

– Да, я искала тебя и поэтому зашла в спальню.

Потом долгими вечерами перед сном я смотрела на эту открытку и любовалась женщиной и кусочком Парижа. Все это было внове, мучительно-сладко, таинственно. Огромный мир существовал за окном моего дома, а я пока была всего лишь зритель, но не участник событий в нем. Но события ждали меня, ждали, когда я вырасту…

Порой мне казалось, что время течет преступно медленно… И я никогда не повзрослею, не вступлю в другой, не похожий на наш мир.

И когда мама за вечерним чаем сказала, что мы с ней поедем на «Титанике» в путешествие, я невероятно обрадовалась. Да что там, я была уверена, что ослышалась. Но когда она повторила: да-да, дорогая, мы плывем на «Титанике», я едва усидела за столом, а потом, когда чаепитие закончилось, выбежала в сад и стала рассказывать о своей поездке нашему рыжему сеттеру Чарли. Собака слушала меня внимательно, наклоняя морду то в одну, то в другую сторону, а я присела и зарылась лицом в ее шерсть. Ах, Чарли, прошептала я, как я счастлива, ты даже не представляешь, моя рыжая родная собачища.

Перед сном я, как обычно, достала открытку и долго смотрела на нее.

Иногда я разговаривала с этой дамой, «кузиной Бетти», иногда просто смотрела на ее лицо и мечтала о Париже, о путешествиях, о том, что, возможно, когда-нибудь я объеду весь мир.

Иногда мне казалось, что она в любой момент может сойти с этой открытки и заговорить со мной.

В тот вечер, когда я узнала о поездке, я долго не спала, словно грезила наяву, в ушах звучала музыка, Я представляла, что уже плыву на этом пароходе, любуюсь морем, закатами, рассветами…

Время перед отъездом пролетело быстро, но буквально накануне выяснилось, что мама не сможет поехать со мной. Смущаясь, она сказала, что скоро у меня будет братик или сестричка. И поэтому она вынуждена остаться дома, путешествие для нее – слишком рискованное предприятие. Я поняла, что она была не прочь поехать, но отец протестовал, и ей пришлось подчиниться ему. Со мной поедет наша дальняя родственница, старая тетушка Флосси. Эту тетушку я видела всего два или три раза в жизни, она носила старомодные одежды и выглядела крайне уныло, но меня согревала мысль, что со мной будет кузина Бетти. Да-да! Она должна присоединиться к нам в Шербуре во Франции, где мы остановимся, прежде чем выйдем в Атлантический океан. Я была рада наконец-то увидеть свою родственницу и познакомиться с ней.

За день до отплытия мы переночевали в Лондоне, а оттуда поехали в Саутгемптон.

Настроение у меня было чудесное. Я вертела головой в разные стороны, несмотря на замечания матери, которая все время с мягкой улыбкой призывала меня не отвлекаться, а сосредоточиться перед отплытием. Мне все хотелось запомнить, запечатлеть в памяти, подспудно я чувствовала, что день, когда я ступлю на борт «Титаника», будет одним из самых замечательных в моей жизни.