Проклятие шамана - [6]

– Я тебя в этом поддержу, – отозвался Монк Хамфрис.

– Сэр, мне не нравится ваш тон по отношению к моему дяде, – заявил молодой парень, чересчур резко поднявшись с места.

– А мне не нравится тон вашего дяди, так что мы с вами в равных условиях, – парировал Крэйн, тоже поднялся с места и уставился на юношу в течение пары нарочито устрашающих секунд, прежде чем отправиться за новой порцией виски. Что дало время Монку и остальным уговорить молодого человека сесть и замолчать. Слова «бесчестный» и «беззаконный» доносились голосом Пейтона, среди остальных можно было различить «совершенно верно», «лучше не переходить ему дорогу» и «этот злобный дикарь Меррик». Рассудив, что услышанного всестороннего анализа его характеристик достаточно, чтобы погасить искру ярости в зародыше, Крэйн вернулся к своему креслу, твердо решив утром выяснить, что за игру затеяла Лео.

Стивен лежал обнаженным, широко раскинув руки, кольцо Повелителя Сорок пылало, освещая согнутые, словно когти, пальцы. Он корчился и извивался, бормоча бессвязные мольбы о пощаде, в то время как его естество набухало среди рыжеватых завитков в паху.

– Прошу, милорд, пожалуйста, – рыдал он, пока Крэйн готовился войти в стройное, упругое тело.

– Просишь о чем? – требовательно спросил граф, прижимаясь пахом к заду Стивена. – Пожалуйста что?

Стивен застонал, выгнув спину, и приподнялся навстречу Крэйну.

– Прошу, милорд!

Крэйн сильнее надавил на плечи мага.

– Даю еще один шанс, красавчик.

– Возьми меня. Заставь парить. Заставь сорок летать.

– Ты взлетишь. – Граф толкнулся в жаркую плоть Стивена, наблюдая, как птицы запорхали по коже любовника, черно-белое мерцание отражалось в янтарных глазах. Семь татуировок беззвучно каркали и хлопали крыльями, сороки взмыли в урагане перьев и закричали, когда те рассыпались вдоль распростертых рук Стивена. – Лети, – с жаром произнес Крэйн и бурно кончил под возгласы сорок.

Маг проснулся среди спутанных простыней и в пустой постели, потный, сбитый с толку и с безошибочно узнаваемой липкой влагой на животе.

– Проклятье, – пробормотал он вслух и уронил голову обратно на горячую подушку, пытаясь стряхнуть с себя остатки сна.

Прошло всего несколько дней. Ночные поллюции вряд ли подходят его возрасту. И он начал терять терпение с этими чертовыми сороками.

Крэйн не обладал магическими способностями, но все же был последним потомком Повелителя Сорок, чрезвычайно могущественного чародея, и в какой-то мере граф не осознавал, что он – его кровь, его тело – становится своего рода проводником между могуществом предка и даром Стивена. Одним из самых причудливых побочных эффектов этой связи стало то, что после их интимной близости все семь татуировок Крэйна с изображением сорок оживали – летали и прыгали по коже обоих мужчин. Одна из птиц проявила особое расположение к Стивену, предпочтя остаться на его спине, заставив Крэйна поволноваться, когда граф посмотрел в зеркало и увидел чистый участок кожи там, где раньше была татуировка. Стивен встревожился не меньше, обнаружив на себе рисунок, который он никогда не наносил. Крэйн мог бы прожить и без проклятых птиц, вторгающихся в его мнимую личную жизнь.

Стивен дотронулся до плеча, где сбежавшая татуировка однажды расправила свои крылья, проклял сорок, сновидения и отсутствующего любовника, перекатился на менее липкую сторону простыни и вновь провалился в сон.

Глава 3

К одиннадцати часам следующего дня от Стивена все еще не было вестей, и Крэйн отправился к Леоноре Харт.

Когда граф впервые встретил Лео Каллас, почти два десятилетия назад, она была игривым пятнадцатилетним подростком. Ее отец был торговцем, мать давно умерла. Всю свою жизнь Лео провела на улицах Шанхая, в торговых залах и дворах, где могла свободно ругаться на английском, испанском и шанхайском, не уступая любым молодым парням в своем окружении. В семнадцать лет она внезапно расцвела, превратившись в настоящую красавицу, и, вооружившись толстым кошельком своего отца, собиралась отправиться в Лондон и добиться успеха. Вместо этого, к удивлению всех, за исключением Люсьена Водрея, в восемнадцать она сбежала с Томом Хартом, сорокадвухлетним торговцем шелком, имевшим сомнительную репутацию и совершенно не нравившимся ее отцу.

Люсьен Водрей не был удивлен, поскольку она сама поведала ему про предстоящий побег, и в действительности Крэйн с Мерриком исполнили немного нетрадиционные роли друзей жениха, одолев привратников в доме семьи Каллас, чтобы выпустить Лео той ночью.

Граф сыграл свою роль без малейших колебаний, ведь Том всегда относился к Крэйну с добротой, которой так не хватало в его жизни, и еще потому, что ему было двадцать два года и он не ожидал, что доживет до следующего дня рождения. К тому времени, когда он стал достаточно взрослым, чтобы пожалеть о своей роли в формировании столь вопиюще неподходящей пары, стало ясно, что Том и Леонора были двумя половинками одной души.

Восемь лет назад Том Харт умер от сердечного приступа. Леонора практически обезумела от горя, морила себя голодом, слишком много пила и вела себя вызывающе, даже в глазах самых искушенных зрителей.