Проклятие Оркнейского Левиафана - [26]

Все обошлось. Следуя за мисс Макгрегор, Томас спокойно спустился по лестнице, и вошел следом за ней в кухню, наполненную жарким паром и ароматами запеченного мяса. Мисс Роше хлопотала около раскаленной плиты и, казалось, совсем не обращала внимания на гостей, ворвавшихся на ее кухню.

— Я так взбешена, — бросила Эмма, едва дверь кухни прикрылась за Томасом. — Так взбешена! Они ничего не знают и не хотят знать! Для них это просто еще один мертвый старик!

— Тише, — Томас оглянулся на закрытую дверь и, придвинувшись ближе, взял Эмму за руку. — Тише. Я должен вам кое‑что сказать.

— Что? — так же шепотом ответила Эмма, с тревогой вглядываясь в побледневшее лицо Томаса. — Вы что‑то нашли?

— Да, — признался ученый, запуская руку в карман и доставая платок. — Вот. Это я нашел под столом. Видимо этим стеклом и порезался профессор. А это, вероятно, яд, попавший в его кровь.

— Боже мой! — воскликнула Эмма. — Так они были правы? Насчет яда?

— Не знаю, — признался Томас. — Чтобы узнать, что на стекле, нужен анализ. Но я совершенно не представляю, как это вернуть полиции! Вероятно, они пропустили этот кусочек при осмотре. Я совершил чудовищную глупость…

— Не надо им ничего говорить, Том, — прошептала Эмма. — Мы сами сделаем анализ и узнаем, что это такое. Мне кажется…

Девушка обернулась, бросила взгляд на миссис Роше, что не отвлекалась от своей плиты, и тихо продолжила:

— Мне кажется, что здесь дело нечисто. Полиция слишком торопится. Нам надо узнать, что там, на стекле и поговорить с поверенным дяди Себастьяна. Я тоже кое‑что нашла. Некоторые документы. Кажется, они не должны были быть у дяди.

— В каком смысле? — удивился Томас. — Не должны?

— Это не его документы, это расчеты и счета других ученых, — жарко зашептала Эмма, открывая папку, что все еще сжимала в руках. — Вот, возьмите. Посмотрим потом, когда рядом не будет полиции.

Изумленному Маккензи ничего не оставалось, как принять пачку пожелтевших листов, сложить их пополам, и сунуть в карман пиджака, туда, где уже таились обрывки дневника профессора.

— Идите домой, Том, — прошептала Эмма, не сводя с Маккензи выразительного взгляда. — Встретимся вечером, у вас. Я пока разберусь с полицией, а вы почитайте бумаги.

— Но этот констебль, завещание… — пробормотал Томас, пытаясь найти причину остаться рядом с юной леди.

— Завещание и правда у меня, я его сразу нашла, — призналась Эмма. — А констебль не помешает. Он же здесь не для того чтобы арестовывать нас? Скажу, что послала вас в нотариальную контору сообщить о том найдено завещание. А оно у меня на руках, как и просил констебль. В конце концов, мы приличные люди, не будет же он обращаться с нами как с жуликами.

— От этих столичных болванов всего можно ожидать, — мрачно отозвался Томас, припоминая прошлую ночь. — Но вы правы. Мне надо идти. Простите, мисс Макгрегор.

— Эмма, просто Эмма, — отозвалась девушка, ободряюще пожимая запястье молодого ученого. — Идите, Том.

Маккензи коротко кивнул, борясь с желанием запечатлеть на хрупких пальцах Эммы поцелуй и, после короткой борьбы, резко отвернулся и распахнул дверь кухни.

Выглянув в холл, и не обнаружив там посторонних, молодой ученый быстро подошел к выходу, стянул с вешалки плащ, накинул его на плечи, водрузил на голову свою новую кеппи и быстро вышел.

По тропинке до ворот он почти бежал, чувствуя, как странные документы жгут ему грудь сквозь карман пиджака. И лишь выскочив за решетчатую калитку, взял себя в руки, медленно выдохнул, и побрел в сторону моста.

День был в разгаре, и на улице оказалось много прохожих. Томасу не составила труда быстро затеряться среди зеленщиков, посыльных и обычных горожан, спешащих, как и он к мосту. Быстрым и твердым шагом Маккензи перешел улицу, миновал соседний дом, и только тогда позволил себе обернуться.

Ничего тревожного он не заметил — констебль за ним не гнался, никто не свистел в свисток. Мимо решетки дома Макгрегоров мирно шли прохожие, обходя лужи, оставшиеся на мостовой после ночного дождя. В воздухе висел серый смог, солнце пряталось за тучами. В целом все было спокойно. Вот только на углу дома стоял зевака, не сводящий взгляд с калитки Макгрегоров. В принципе, Томас и не обратил бы на него внимания — события в доме профессора наверняка привлекали бездельников, желавших поглазеть на дом, где случилась трагедия. Вот только странная фигура, закутанная в черный плащ, показалась Томасу знакомой. Он задержался, отступил к стене, пропуская зеленщика с тележкой… И в этот момент зевака обернулся.

Томаса как током ударило. Он узнал острые скулы и бакенбарды своего таинственного спасителя. Это он следил за домом Макгрегоров! Или, возможно, за самим Томасом Маккензи?

Процедив проклятие, молодой ученый вжался в стену, не отводя взгляда от подозрительного наблюдателя. Он не мог видеть Томаса, а вот ученому была превосходно видна фигура спасителя. Было ли это случайностью — то, вчерашнее происшествие? Или нет? Быть может, все намного серьезнее, чем кажется на первый взгляд? Полиция, ночное нападение, дом Макгрегоров — как все это связано?

Сжав зубы, Томас сунул руку в карман плаща и до боли сжал свое новое изобретение. Теперь он был готов к любым неприятностям. Хватит играть роль невинной жертвы. Пора выяснить, что здесь происходит и как все это связано с профессором Макгрегором.