Маша на секунду опешила. Но не потому что бутерброды с сыром оказались под запретом.
— А в чем ты их протащила? Если в сумочке нельзя…
Она не была уверена, что хочет знать ответ.
— В лифчике, конечно, — пожала плечами Тина. Видимо, заметив, как переменилась Маша в лице, добавила: — Да не волнуйся ты, они в салфетку были завернуты.
На это Маша не нашла, что ответить, сделала над собой усилия и стала есть овощи.
Как ни странно, еда оказалась вкусной, несмотря на то, что полезная. А вилки и ложки (Маша их пристально осмотрела) были чистыми. В общем, сытой жизни у нее не будет, но и с голоду не умрет.
— Объясни мне, — обратилась она к Тине, — что значат все эти «золото», «не-золото»? За что меня ненавидят?
— Магическая сила определяется по свечению магомера.
— Это та белая штука?
— Ну да, можно сказать и так, белая штука. У обычных людей она так белой и остается. Немножко магических способностей есть у всех. Но прибор настроен так, чтобы незначительные колебания не улавливать. Поэтому остается холодным. А дальше зависит от силы. Самое слабое свечение — голубое, с ним в маги не берут. Только намучаешься, а толку никакого не будет.
Зеленое куда ни шло: больших высот не достигнешь, но простейшие заклинания будут получаться. Весь спектр красного — это уже очень хорошо, прямо совсем хорошо. Если оттенок ближе к оранжевому, можно считать, что ты со всех сторон молодец, и для тебя открыты многие двери. Да ладно, многие, почти все. Ну а уж золотой — верх мечтаний. Тут, честно говоря, с таким и не было никого.
— А есть еще лучше? — спросила Маша. — Или и правда это верх.
— Есть. Серебряное или белое свечение. Чистая магия, — Тина вздохнула. — Встречается в основном в сказках и легендах.
— Ясно, — сказала Маша. — А темные? У них какое свечение?
Тина снова оглянулась. Новенькая задавала слишком много вопросов.
— Темные — это не свечение и не цвет. Это, как бы тебе сказать, образ жизни. Добро и зло, тьма и свет, ну и все дела.
Связываться с ними не стоит, даже с теми, кто уверяет, будто уже и никакой не темный.
Тина сразу дала понять, что разгадала ее хитрость. Маша вздохнула: она и правда завела этот разговор в надежде узнать больше о том самом таинственном брюнете.
— А какого цвета свечение у этих троих? Ну у Мориса, Рафаэля и Мадлены? — зашла она с другой стороны.
— Алое. У Рафаэля ближе к оранжевому, — Тина спохватилась, заметив, что назвала запретное имя. — Я по-прежнему не советую тебе им интересоваться.
— Им, это кем? — раздался голос над ухом, и Маша вздрогнула: прямо возле их столика стоял тот, от кого, по версии Тины, нужно бежать, как только он появится.
— Разрешите составить вам компанию? — он поставил свой поднос рядом.
— Пожалуйста, пожалуйста, — ласково улыбнулась Тина, — тем более мы как раз уходим.
Маша «как раз уходить» еще не собиралась. У нее было еще полстакана коктейля с приятным шоколадным привкусом. И она собиралась тянуть этот коктейль очень долго.
Но Тина зыркнула на нее так строго и это было на нее так не похоже, что Маша в два глотка допила вкусняшку. Приятного аппетита она желала Рафаэлю уже на ходу, потому что Тина тянула ее за руку из столовой, подальше от опасного красавца.
Весь вечер Маша слушала рассказы об особенностях академии, сплетни о преподавателях и перипетиях студенческой жизни, рассказы о местных звездах и изгоях. Через пару часов ей казалось, что она уже неплохо разбирается в местном житье-бытье и почти не путается в именах. Впрочем, ничего особенного нового узнать так и не удалось. Основной принцип выживания в этом месте, по версии Тины, по-прежнему выглядел следующим образом: не слишком усердствуй в учебе, не претендуй на вакансию, меньше общайся с Рафаэлем и держись как можно дальше от ректора.
Маша уже собиралась ложиться спать. Чтобы в шесть утра быть в бассейне, встать надо хотя бы в пять. А чтобы к концу трудного дня не валиться с ног, нужно к этому времени еще и выспаться. Она уже подумывала, как бы это потактичнее намекнуть Тине, что пора прекращать болтовню, как дверь открылась, и на пороге появилась та самая чернявенькая девочка.
Она окинула Машу оценивающим взглядом и уже куда менее дружелюбно, чем утром объявила: — Джессика, ректор ждет тебя в своем кабинете.
Маша шла по темным коридорам. Ей было страшно. Здание академии пустовало. Ничего удивительного: кто будет здесь торчать в такое позднее время!
И зачем ректору понадобилось вызывать ее к себе чуть ли не ночью? Зачем ректору вообще понадобилось ее к себе вызывать?
Вроде все рассказал, объяснил, она даже почти влилась в учебный процесс, по крайней мере, села на диету и обрела чуть ли не идеальную форму. Или вообще идеальную.
Ей пришлось изрядно поплутать по этажам, прежде чем она нашла нужную дверь.
И — сюрприз! Дверь оказалась заперта.
Что это еще за шутки? Зачем кому-то понадобилось вытаскивать ее из комнаты и приводить сюда?
Сейчас она вернется и с пристрастием допросит симпатичную брюнетку, которая организовала ей эту бесполезную и неприятную во всех отношениях экскурсию по этажам. Маша развернулась, чтобы отправиться восвояси.
И вдруг на нее накатила слабость. Голова закружилась, и Маша вмиг обмякла. Прежде чем упасть в обморок, она успела прислониться к стенке, по которой и съехала на пол. И только убедившись, что упала она аккуратно, ничего себе не повредила.
