Проклятие – миньон! - [32]

– К тому же, милорд, кроме Домании существуют и другие королевства, в некоторых из них говорят более чем на одном языке. Я владею скасгардийским, лорд ван Харт – тарифским наречием, а лорд Доре вообще может объясниться в любви на семи или восьми языках.

– Я делю ложе с волосатыми огромными мужиками! – поддакнул Станислас на доманском.

Мармадюк понял, что болваны над ним потешаются. И это было… забавно. Шут расхохотался и хлопнул менестреля по плечу:

– Туше, господа, один-один. Вы познакомились со своими подчиненными?

– Да, милорд.

– Сможете подготовить их за шесть дней к экзамену и турниру?

– Как вам будет угодно, милорд, – говорил Виклунд, но ван Харт приблизился к нему на полшага.

– Какие-то проблемы?

Оливер замялся, потом кивнул Станисласу:

– Лорд Доре, озвучьте наши размышления.

– Зрелищность, мой лорд. Все, что мы намереваемся показать доманцам – скучно и не поражает воображение.

– Хороший турнир и военный смотр требуют хорошей выправки участников, которой королевские пажи не обладают в полной мере, – дополнил Виклунд.

– А что скажете вы, ван Харт? – повернулся шут к Гэбриелу.

– Если мне будет дозволено предложить, я бы поручил каждому крылу свою часть подготовки. Лорд Виклунд может выбрать себе несколько десятков наиболее бравых парней и подготовить их к турниру, лорд Доре – обучить крыло музыкантов, а я бы взял на себя экзамен по географии и картографии, который будет смотреться ярче, чем проверка знаний по арифметике или логике.

– А что вы оставите Цветочку?

Ван Харт пожал плечами:

– Тех пажей, которые не вошли ни в одну из перечисленных групп.

– Тупых немузыкальных задохликов?

– Таланты лорда Шерези, – ван Харт криво улыбнулся, – найдут им применение.

«Да уж, – подумал Мармадюк, – повезло Цветочку с друзьями…»

– Кстати, а где сейчас граф Шерези? Почему его нет с вами?

– Он в госпиталии, – ответил шуту Станислас, – пошел проведать нашего друга Патрика Уолеса. Лорд-коннетабль поведал нам на утреннем смотре, что завтра вокруг обители братьев-медикусов поставят оцепление и посещения будут запрещены.

– Да, мы пытаемся загасить сплетни о наших горестях, чтоб они не достигли ушей доманского посольства. Кроме оцепления госпиталия мы занимаемся еще и сменой обслуги внутреннего замкового круга. – Мармадюк хлопнул в ладоши. – Что ж, господа, поступим именно так, как вы предлагаете. Музыка, наука, война и… дураки.

Глава 5 Белый цвет глупости

После хлопотного бестолкового дня пахнущая лекарствами тишина госпиталия умиротворяла. Я сидела на постели Патрика и изводила вопросами братьев-медикусов, допустивших оплошность попасться на мои глаза. По очереди.

Сейчас оплошал брат Гвидо.

– Граф, я не чародей и у меня нет хрустального шара, – монотонно говорил он, – я не могу предсказать, когда ваш достойный друг Патрик лорд Уолес придет в себя.

– А как же противоядие, которое вам велели изготовить?

– Мы пользуем всех пострадавших молодых людей одинаковым набором эликсиров…

Он украдкой зевнул и посмотрел в окно. Там было хорошо, золотисто поблескивали замковые шпили и не было меня. Брату Гвидо очень туда хотелось.

Я отодвинула простыню и взяла Патрика за руку. Она была живой и теплой, жилка на запястье пульсировала.

– Может быть, он нас слышит, – сказал брат-медикус. – Может быть, граф, если вы поговорите с ним немного, это поможет. Я читал о таких случаях.

Я сжала ладонь, кивнула лекарю, наконец того отпуская, и повернулась к Патрику. О Спящий, как же он красив!

– Привет, дружище. Если ты меня слышишь, знай, мы тоскуем и ждем, когда ты придешь в себя. Мы, все трое: и Оливер, и Станислас, и я. Наверное, мне особенно тебя не хватает. Даже посоветоваться не с кем. Ты же из нас самый умный и рассудительный, и там, где от великана с менестрелем получишь лишь шутку или, Спящий сохрани, песню, от тебя – ученую мысль. Или вот, например, радость. Я уверен, ты был бы рад моей адамантовой звезде, ты бы гордился мной, а эти двое…

Я нажаловалась Патрику на то, что наши друзья почти бросили меня, предпочтя злокозненного ван Харта, и выгнали меня, брошенного, к нему в спальню. Потом посетовала, что не успела запомнить имен всех трех десятков своих подчиненных пажей, и на то, что лорд-коннетабль нелестно отозвался о моих молодцах во время тренировки. И на то, что королева позволила мне закрепить только две из двадцати восьми шпилек, что, наверное, говорит о неглубоком ее ко мне чувстве…

На шпильках я поняла, что заносит меня куда-то не туда. Заигралась ты в миньона, деточка, явно заигралась, если притворяешься даже перед Патриком, бесчувственным, заметь, Патриком.

Я покраснела от стыда.

– Вам нехорошо, граф. – Гвидо подошел неслышно и заставил меня вздрогнуть.

– Мне просто грустно.

– Если позволите, лорд Шерези… – Барт Гвидо раскрыл ладонь, показывая мне крошечную склянку. – Я заметил, что недавно вы прокололи себе мочку уха.

Я кивнула.

– Мой взор медика заметил, что ранка воспалилась. Вам следует ее обработать, чтоб не было нагноения.

Я вспомнила, что и сама собиралась обработать ухо, но забыла. И это было не единственное, о чем я забыла, но то, второе, забылось намертво. Я попыталась вспомнить сейчас, поэтому не обратила внимания, как брат Гвидо осторожно открыл склянку и перевернул ее над шариком корпии. Я смотрела мимо него. Что же я забыла, что?