Проклятие – миньон! - [26]

– Подумаешь, угроза, – фыркнула шепотом я, но пятно, которое уже успела посадить на его камзол, попыталась вытереть максимально быстро и незаметно.

Обсуждение налогов, кажется, наконец подходило к завершению. Ее величество кивала, отпивая маленькими глотками из бокала, Мармадюк, сидящий от нее по правую руку, протянул ей какие-то бумаги.

– Еще один неотложный вопрос, который следует обсудить, мои лорды, – сказала королева, – это приезд в нашу столицу доманского посольства.

– Я говорил лорду-шуту, что казначейство предоставит требуемые суммы по первому требованию. – Лорд-казначей, кажется, устал не меньше, чем я, и мечтал о холодном вине и теплой постели.

– Мы благодарны вам за безупречную работу.

– Проблема не в деньгах, – лорд-канцлер ван Харт заговорил, кажется, впервые за сегодня. – А в том, чем мы намереваемся развлекать наших гостей. В приветственном послании лорд Рамос выразил живейший интерес к королевским миньонам. Даманский королевский двор подумывает возродить институт фаворитов и у себя.

Присутствующие заговорили одновременно, у каждого имелось свое мнение о лорде Рамосе в частности и доманцах в общем, и было оно далеким от комплиментарного.

– Посещение королевского госпиталия невероятно развлечет посольство. – Лорд ван Хорн, бывший папаша меченого красавчика, хохотнул.

В зале воцарилась тишина.

Лорд Адэр посмотрел на зятя с отвращением:

– Я взял на себя смелость предложить ее величеству скрыть от доманских вельмож нашу неприятность.

Мне стало обидно, что трагедию, случившуюся с моими друзьями, канцлер называет «неприятность», а еще в этот момент у меня заболел живот, и пирожки тут были вовсе ни при чем. Резкий спазм заставил меня охнуть и согнуться, опустив грудь на колени. Святые бубенчики! Уже началось? А я потратила день неизвестно на что!

– И как же мы это скроем? – спросил ван Хорн. – Разумеется, можно придумать некие срочные учения, на которые отправились полторы сотни бравых дворян.

Я мысленно зааплодировала. Идея на самом деле была прекрасной. Я бы на месте королевы так и поступила. Боль усилилась, как будто мне в низ живота впился нож.

– Мы покажем им дворян. – Адлер проигнорировал сочащийся сарказмом вопрос второго канцлера. – Королевские портные и белошвейки еще две недели назад подготовили две сотни форменных мундиров миньонских цветов, мы переоденем в них замковых слуг и пажей.

– Это очень рискованно, – лорд-коннетабль задумчиво щипал свой седой ус, – у нас шесть дней, чтоб их чему-то обучить.

– А в этом нам помогут те претенденты, которые остались невредимы.

И тут наконец на нас обратили внимание. Нам велели выйти к столу, Адэр представил моих друзей и меня.

– Бастиан Мартере граф Шерези, миньон ее величества, возьмет на себя заботу о белом крыле, Оливер лорд Виклунд – о красном, Станислас Шарль Доре берет себе синих, а Гэбриел ван Харт – черных. У нас планировались отборочные экзамены с турниром? Что ж, мы его проведем.

В этот момент мне стало так нехорошо, что я тихонько заскулила сквозь сжатые зубы. Канцлер еще что-то говорил, а я переминалась с ноги на ногу, молясь Спящему, чтобы все поскорее закончилось. В ушах шумело, глаза застил красный густой туман.

– Сегодня уже поздно, – издали донесся до меня голос Авроры. – С утра эти четыре достойных дворянина приступят к своим обязанностям. А теперь давайте их отпустим, молодые люди непривычны к столь долгим заседаниям.

Спящий, храни королеву! Нас отпустили.

Первым делом я отыскала взглядом леди Соренту, сидящую в рядах зрителей и кивнула ей, вызывая в коридор для разговора.

– Нет, – сказала главная фрейлина, выслушав мою просьбу, – нет, нет и еще раз нет. – Как бы тепло не относилась ее величество к своему миньону… Проявите скромность, граф!

Может, я и смогла бы ее уговорить, в конце концов, язык у Цветочка Шерези подвешен, но мучительная боль мешала сосредоточиться и подобрать убедительные слова, на лбу выступила испарина, меня бросало то в жар, то в холод. Поэтому я попрощалась и побрела к выходу. Друзья ждали во дворе. Ван Харт, наверное, остался зрителем на королевском совете или ушел по своим делам. Мне было плевать, впервые на самом деле плевать!

– Тебе нехорошо, Басти?

– П-пирожки, – прошептала я и схватилась руками за живот, – ничего страшного, скоро отпустит.

– А мы собирались отправиться на кухню, лорд королевский повар намекал, что оставит нам что-нибудь на ужин.

Видимо, я побледнела, а еще почувствовала, что с кончика носа сорвалась капля. Какой позор, граф Шерези!

– Это без меня. И, умоляю, не говорите достойнейшему Пападелю, что я маюсь желудком.

– Если он спросит, где его любимый миньон, – пропел Станислас, – мы намекнем, что дела государственной важности потребовали его присутствия…

– И вот на этом месте намек стоит завершить, – я оскалилась в улыбке, давя стон, – так он приобретет некую глубину.

Уговаривать меня не стали. Если бы я пожаловалась на болезнь в обществе своих деревенских подруг, к примеру, в покое меня бы точно не оставили, предложив наперебой наилучшие лекарства и уложив в постель, сидели бы у одра, меняя компрессы на лбу и развлекая меня свежими и не очень сплетнями. Но то девы, у парней взаимовыручка построена несколько иначе. О помощи я не попросила, значит, собираюсь решить свою проблему самостоятельно, значит, лучший вариант – не мешать мне в этом. Спящий, благослови всех ардерских мужчин! Отбиваться и убегать от друзей сил уже не было. Мне нужна была проточная вода и уединенное место. Я брела, куда вели ноги, выбирая места безлюдные и темные. У какой-то стены скрючилась, пережидая спазм, а когда поднималась, приложилась затылком об оконный выступ. И видимо, исключительно благодаря посыпавшимся из глаз искрам рассмотрела жестяной желоб, спускающийся с крыши. Что это за здание? Из приоткрытой двери на двор вырывался смрадный жар.