Проклятие Марены - [12]

Следующей сложностью стал поиск капитана, согласного нарушить закон и взять на борт путешественников безо всяких бумаг. Нас снова выручил провожатый. Он подсказал, к кому обратиться в порту, чтобы нанять небольшую мобильную бригантину за разумные деньги. Разумные — это, конечно, относительное понятие. Нас ведь не интересовали обычные торговые и охотничьи маршруты. Наш путь лежал на сам северный полюс, а туда никто не плавал. Нечего было делать людям в ледяных заснеженных пустошах. Даже пираты не забирались так далеко на север, поэтому было сложно убедить капитана доставить нас до места. Всё решили, как всегда, деньги.

Бригантина оказалась маленькой деревянной посудиной с тремя мачтами. Нас разместили в носовом отсеке, вместе с матросами, но деревянные стены и кирпичная печь, на которой готовили еду, совершенно не спасали от холода. Шторм быстро перебрался в трюм, где перевозили лошадей. Среди них было теплее. Я последовала его примеру, а в скором времени к нам присоединились остальные.

Плыли полторы недели. Несмотря на то, что до Асами мы добирались почти месяц, эта часть путешествия далась мне очень тяжело. Волчий лес нельзя было назвать солнечным местом, но всё же я ощущала, дикий, почти физический голод от недостатка света. Солнце пряталось где-то за белой стеной снега. Весь корабль был покрыт льдом, его постоянно скалывали, но ледяной покров намерзал снова и снова. С каждым днём путешествия становилось всё темнее, до тех пор пока дневной свет не исчез совсем. Шторм объяснил, что это полярная ночь, и солнца мы не увидим, пока не вернёмся. Это не особенно радовало, но, по крайней мере, закончились снежные бури. В бескрайнем тёмно фиолетовом небе горели холодные звёзды и равнодушный глаз луны. К середине второй недели на горизонте появилась заснеженная земля.

Команда корабля помогла нам сгрузиться на берег. Капитан должен был вернуться сюда через шесть недель — именно столько времени отвёл нам Шторм на покорение ледяного замка. За время путешествия они с капитаном успели сдружиться, поэтому я рассчитывала, что бригантина в самом деле вернётся — тем более, что обещанная сумма была весьма внушительной.

Когда шлюпка с матросами отплывала, я едва поборола в себе желание кинуться за ними слишком уж неуютным оказался север. Мы двинулись вглубь острова, и как только море исчезло с горизонта, я совершенно потеряла ориентацию. Казалось, бесконечное пространство, залитое холодным блеском света ночных светил — это и есть весь мир. И в нём нет никого, кроме нас — только пустота и звёзды. Похоже, эта мысль пришла в голову не только мне. Чувствовалась всеобщая нервозность, да и сложно было сохранить присутствие духа в этом засыпанном снегом пространстве.

Было непонятно, каким образом Шторм ориентируется здесь, но он уверенно двигался вперёд — и мы шли за ним, потому что оставаться на месте было страшнее. Останавливались, только когда начинали падать от усталости; быстро разводили костёр, перекусывали, проваливались в сон, как в пропасть, поднимались и шли дальше. Все мы попадали в переделки, из которых почти не было шансов выбраться живыми. Мы не раз оказывались на волосок от смерти, но страх получить кинжал в живот или верёвку на шею не имел ничего общего с этим гнетущим чувством собственной беспомощности перед этой бесконечной пустотой.

Шторм строго дозировал продукты, поэтому к боли в ногах добавлялось чувство голода. Оно прекрасно вписывалось в гнетущую атмосферу похода.

Не знаю, сколько времени мы шли — бесконечная ночь не позволяла ориентироваться. Дни и ночи слились в одно постоянное движение вперёд. В какой-то момент синева на горизонте стала плотнее и превратилась в горы. Они увеличивались с каждым шагом — огромные ледяные валы, покрытые поблёскивающим в свете луны снегом.

Мы остановились у подножья, перекусили и немного отдохнули. Шторм начал исследовать снежный покров, я упала на спальник, и едва коснулась головой грубой ткани — тут же задремала. Сны мои, так же как и часы бодрствования, были наполнены тянущим чувством беспомощности и тоски.

Разбудили меня голоса Шторма и Одноглазого, сосредоточенно разгребавших снег у основания горы, как раз там, где тень от луны образовывала чёрный провал. Неожиданно раздался странный, постепенно нарастающий звук — он напоминал скрип, с которым раскалывается орех. Треск становился всё громче, казалось, от него шатается земля. Я зажала голову руками, пытаясь защитить барабанные перепонки в ушах, лошади заржали и сорвались с места — даже Шторму не под силу было бы их остановить.

Треск подходил всё ближе и, в конце концов, вырвался из горы, подняв в воздух снежную порошу, белый покров треснул и разошелся в стороны. Под ним оказался проход поднятые льдины, словно острые зубы, окружали чёрную пасть. Она скалилась тёмным провалом, и эта улыбка не предвещала ничего хорошего.

— А лошади вдаль унеслись… — Одноглазый довольно фальшиво пропел строчки из известной воровской баллады и присел на кусок льда.

— Вернутся через пару часов, — пообещал Шторм, доставая из сумок факелы.

— Это он и есть? Ледяной замок северной колдуньи? — Ройко сунулся в проход, но тут же вынырнул обратно. — Темновато там.