Проклятие лорда Фаула - [42]

— И вы это знали. Зачем вы хотите пристыдить меня убогостью моих знаний? Так может поступать только злой человек.

— Черт побери! — прошипел Кавинант. Ее упрек внезапно разозлил его. — Каждый, с кем мне пришлось здесь встречаться, в том числе и вы, и… — но он не мог заставить себя произнести имя Лены, — все остальные постоянно обвиняете меня в том, что я будто бы некий всезнайка. Повторяю, я ни черта не знаю обо всем этом — до тех пор, пока мне кто-нибудь не объяснит. Поймите же наконец, никакой я не Берек.

Этиаран бросила на него взгляд, полный скептицизма, — продукт долгого и мучительного сомнения в себе, — и он ощутил ответную потребность как-то доказать свою правоту. Он остановился и с трудом выпрямился, преодолевая тяжесть рюкзака.

— Вот послание Лорда Фаула Презирающего: «Скажи Совету Лордов и Высокому Лорду Протхоллу, сыну Двиллиана, что максимальный срок оставшихся им в Стране дней составляет семь раз по семь лет считая с настоящего времени. Прежде чем он минует, я возьму управление жизнью и смертью в свои руки».

Кавинант резко умолк. Его слова, казалось, слетали на дно расщелины, словно стервятники, и он почувствовал, как щеки обожгло горячим румянцем прокаженного, словно он осквернил девственно чистый день. На мгновение все окружила полная тишина — птицы затихли, будто сбитые с неба, и даже ручей словно застыл в своем русле. Кожа Кавинанта блестела от пота в полуденном зное.

В течение этой секунды пораженная ужасом Этиаран, задохнувшись, смотрела на Кавинанта; потом она воскликнула:

— Меленкурион абафа! Не говори об этом, пока не пришел срок! Я не смогу защитить нас от таких бед.

Тишина вздрогнула и растаяла: ручей снова зажурчал и птицы защебетали над головой. Кавинант неверным жестом ослабевшей руки вытер пот со лба.

— Тогда перестаньте обращаться со мной так, словно я — не тот, за кого себя выдаю.

— Как я могу? — тяжело ответила она. — Для меня вы закрыты, Томас Кавинант, я не вижу вас.

Слово «вижу» она произнесла так, будто это было нечто такое, чего он не понимал.

— Что вы хотите этим сказать? — раздраженно и требовательно спросил он. — Я стою прямо против вас.

— Для меня вы закрыты, — повторила она. — Я не знаю даже, здоровы вы или больны.

Он посмотрел на нее, рассеянно моргая, и вдруг понял, что она, сама того не подозревая, дала ему шанс рассказать ей о его болезни. И он воспользовался этой возможностью — сейчас он был достаточно зол для этого. Проигнорировав свое непонимание, он проговорил:

— Разумеется, болен. Я же прокаженный.

Услышав это, Этиаран застонала, словно он только что сознался в преступлении.

— О, горе Стране! Ведь вы повелеваете Дикой Магией и можете уничтожить нас всех!

— Может, вы оставите это в покое? — размахивая левой рукой, крикнул он. — Это всего лишь кольцо. И оно напоминает мне обо всем, без чего я вынужден жить. В нем не больше… не больше дикой магии… Чем в камне. — Земля — источник всей силы Страны, — прошептала Этиаран.

Кавинант с трудом удержался от того, чтобы не выкрикнуть ей в лицо все свои печали. Она не смотрела на него, реагируя на его слова так, словно они означали нечто другое, не то, что он хотел ими выразить.

— Минутку, — сказал Кавинант. — Давайте выясним это сразу. Я сказал, что я болен. Что означает это для вас? Неужели в этом вашем мире нет даже болезней?

В следующее мгновение ее губы повторили его слово «болезни». Потом внезапный страх сковал ее лицо, и взгляд ее остановился на чем-то позади левого плеча Кавинанта.

Он повернулся, чтобы посмотреть, что так испугало ее. Сзади ничего не было, но скользнув взглядом по западному краю расщелины, он услышал какое-то царапанье и увидел, как вниз скатываются мелкие камешки и куски глины.

— Погоня! — воскликнула Этиаран. — Бежим! Бежим!

Тревога в ее голосе заставила Кавинанта мгновенно повиноваться; он повернулся и, изо всех сил стараясь не отставать, бросился следом за Этиаран по расщелине.

На мгновение он забыл об усталости, о тяжести рюкзака, о жаре.

Задыхаясь, он бежал за Этиаран по пятам так, словно слышал пыхтение преследователя. Вскоре он почувствовал, что его легкие словно разрываются от напряжения, и он стал терять равновесие. Когда он споткнулся, его изможденное тело едва не рухнуло на землю.

Этиаран прокричала:

— Бежим! — Но она на мгновение остановилась и, дрожа, оглянулась, чтобы увидеть погоню.

Скачущая фигура мелькнула над краем расщелины и упала вниз, на Кавинанта. Он метнулся прочь от этого тяжелого тела и вскинул вверх руки, защищаясь от преследователя.

Пролетая мимо, нападавший задел тыльную сторону ладони Кавинанта ножом. Ударившись о землю, он перекатился через голову, вскочил на ноги, повернувшись спиной к восточной стене расщелины, и угрожающе выставил вперед руки, в одной из которых был зажат нож.

Солнце словно бы выгравировало с предельной остротой все детали представшей перед Кавинантом картины. Он видел шероховатые стены, тени под ними, подобные ротовым отверстиям.

Нападавшим был молодой человек с мощным телосложением и темными волосами — без сомнения, житель подкаменья, хотя гораздо выше многих. Нож его был выточен из камня, а одежда на плечах украшена фамильной эмблемой — перекрещивающимися молниями. Ярость и ненависть так изменили его черты, что череп словно бы раскололся.