Проклятие Гунорбохора - [40]

Лишь в день рождения мальчикам разрешалось отдыхать от занятий и даже покинуть школу, если за ними приезжали родители. Этот день, один из немногих, когда Улнар видел родителей вместе, навсегда запомнился, как самый счастливый. Тогда он не знал, что видит отца в последний раз…

Когда Улнар встретил родителей у ворот школы, первым порывом было расплакаться и броситься матери на шею, но воспитание в школе «Двух Мечей» сделало свое дело. Мальчик медленно подошел и, глубоко дыша, чтобы сдержать спазмы в горле, степенно преклонил колено сначала перед отцом, затем перед матерью. Встал и, чувствуя одобрительный взгляд отца, растерянно улыбнулся, не зная, что сказать.

— А он становится мужчиной, — сказал отец, и мать жарко прижала сына к себе. И слова полились, как вода через прорванную плотину… Он рассказывал все, мать вздыхала, отец улыбался. И лишь однажды нахмурился.

Парня звали Геронд. Он был высоким, крепко сбитым юнцом на четыре лунных перемены старше Улнара. Однажды ночью он с дружками явился в комнату, где спали новички, и поднял их ударами ног. Испуганные первогодки столпились в углу, старшие с ухмылками разглядывали их.

— Если кто‑то недоволен, пусть скажет, — сказал Геронд. Все молчали.

— Очень хорошо, — продолжил заводила, — теперь я расскажу об одном законе школы. Неписаном законе. Один из нас будет приходить сюда каждую ночь, а один из вас — вы сами решите, кто — станет биться с ним, пока будет стоять на ногах. Все понятно? Ну, кто будет первым? Кстати, ты, Кроден, можешь идти спать.

Кроден, сын благородного эмона, облегченно вздохнул и сел на постель, но спать не стал, а с интересом наблюдал за происходящим.

Старшие ухмылялись. Ни Улнар, ни двое собратьев по несчастью не были детьми эмонов. Рольд был сыном тысячника, геройски погибшего в Приграничье. В честь заслуг отца повелением одана его приняли в школу. Алимар — сын купца, богатого, но не эмонских кровей.

— Почему Кроден не будет драться? — спросил Улнар. Геронд ухмыльнулся и подошел к мальчику:

— Догадайся сам, ублюдок.

Улнар посмотрел на товарищей. Он был испуган не меньше, но, видя растерянные лица друзей, собрался с силами:

— Я буду драться с тобой!

— Ты? — паясничая, спросил Геронд. — Спаси меня, Игнир! Здесь первый воин Арнира!

Старшие засмеялись.

— Меня зовут Улнар.

— Нет, тебя зовут отбивная, — процедил Геронд, нанеся быстрый удар ногой. Улнар отлетел в угол и упал. Удар сбил ему дыхание.

— Вставай, отбивная, ты недостаточно готова!

Улнар поднялся, прижимая ладони к груди. Было больно и обидно.

— Ну, нападай, или коленки трясутся?

Улнар бросился вперед, но кулак пролетел мимо цели. Он не успел ничего понять — град ударов обрушился на тело, и мальчик свалился на пол, не в силах подняться от охватившей тело боли.

— До завтра, слабаки, — объявил Геронд. Перешагнув через лежащего Улнара, он вышел. Младшие ученики столпились над избитым.

— Положим его на постель, — сказал Рольд. Алимар помог, а Кроден не сдвинулся с места, презрительно наблюдая за ними.

Утром Улнар едва передвигался. Наставник заметил неладное и, осмотрев мальчика, спросил, кто его избил и за что.

— За что, не знаю. А дрался я с Герондом, — честно ответил он.

Геронда наказали: наставники привязали ученика к столбу для порки, и выдали тридцать палок — самое суровое наказание в школе, так что Геронд долго не мог подняться с постели.

С того дня никто их не беспокоил, но Улнар с удивлением заметил, что Кроден перестал с ним разговаривать, и Алимар держался в стороне.

— Что случилось? — спросил он Алимара. — Что я делаю не так?

— Ты уже сделал не так, — ответил сын купца, — ты продал Геронда наставникам.

— Я? Продал? — не понял Улнар. — Я лишь сказал правду.

— Кому нужна твоя правда?

— Тебя бы избивали каждую ночь!

— А тебе‑то что? Каждый сам за себя!

— Но ведь они старше нас, значит, дрались нечестно!

Он не мог их понять и не принимал своей вины. Отец с малолетства учил Улнара говорить правду.

— У лжи поганый язык, — говорил он. — Сын, запомни: боги наказывают лгунов.

Тогда Улнар был слишком мал, чтобы понять: у всякого сословия своя правда, свои законы и обычаи. Сын прачки и воина, он не принимал жестоких правил будущих эмонов, с малолетства видевших, как поступают отцы и старшие братья. Улнар был потрясен, ощутив эту пропасть между собой и большинством воспитанников школы.

Отец учил: нельзя таить зло, будь великодушен. Если дерешься — дерись честно, один на один! Играя со сверстниками на улицах Гарда, Улнар часто дрался скрученной в толстый жгут жесткой веревкой, оставлявшей на коже кровавые царапины. Но никогда старший не унижался до поединка с противником младше хоть на лунную перемену, а Геронд был старше на четыре! Улнар презирал его за это, но жалел, когда наставники превратили спину Геронда в кровавое месиво.

— Что ж, ты поступил правильно, и будь, что будет, — сказал отец, выслушав рассказ мальчика. — Биться всерьез с противником заведомо слабее — унизительно. Помни, Улнар: нет ничего хуже, чем изменить себе и сломать свой дух. Не сворачивай с пути, иди до конца, и твоя жизнь будет подобна солнцу, светящему и греющему всех. Вот тебе на память, — отец снял с шеи черный ромбовидный камень на странной цепочке из золотых и стальных колец. Улнар с поклоном принял подарок.