Королева встала на самом краю, оглядела площадь и вскинула голову. Над ней возникла едва различимая сфера. Вся площадь замерцала светом — с рога каждой хорнии протянулся луч магической силы. Бледные по краям площади, эти лучи становились все ярче, чем ближе посылавшая его хорния находилась к сфере. Запульсировав, приемник энергии стал разгораться и вскоре ослепительно засиял, затмевая солнце. Постепенно крайние хорнии стали опускать морды, прерывая свой магический поток, а в передних рядах эквы начали падать от усталости. Когда погас последний луч, сияющий шар изверг поток энергии куда-то в сторону севера и пропал.
Развернувшись, королева степенно удалилась. Хорнии стали торопливо расходиться, многие шли, пошатываясь и тяжело дыша. Довнии с тележками ринулись вперед, и, судя по тому, как Канея целенаправленно пробивалась к левому краю площади, не высматривая своей подопечной, она знала, где именно стояла ее элока. Хорнии из королевского табуна лежали достаточно далеко друг от друга, чтобы можно было проще подъехать для погрузки. На брусчатке Сергей заметил специальные отметки, по которым они вероятно и ориентировались, становясь по местам. Белая довния подкатила к одному из тел, вынула голову из хомута и положила доски на край телеги, соорудив пологий скат. Из-под Луденсы торчали деревянные носилки. Зная, что ее ждет, она заранее побеспокоилась о своей транспортировке, но, не слишком удачно упав, лежала наполовину на земле. Канея взялась зубами за ременную петлю на спине хорнии, вероятно для этой цели и оставленную, и уложила ее поровнее. Серый спрыгнул, раздумывая, чем бы помочь, и решил просто поддерживать голову Луденсы, чтобы она не билась о камни. Совместными усилиями они быстро втащили носилки в телегу.
На улицах уже появились прохожие, но при виде спешащей Канеи, все быстро расступались. Даже груженые телеги съезжали в сторону, чтобы дать ей дорогу. Серый решил, что хорнии, отдающие свои силы для защиты страны, здесь пользуются большим уважением. У дверей магазинчика стояло две довнии, и топтался взволнованный бурый жеребенок.
— Мастер Канея, — крикнул он, бросившись навстречу, — Вирида ногу подвернула и не может сегодня прийти!
— Я поняла, Хига, передай, что все в порядке, пусть не волнуется, — ответила она и обернулась к покупательницам. — Прошу извинить, уважаемые эквы, я открою магазин, как только уложу элоку в кровать.
Довнии понимающе кивнули, забота об элоке безусловно считалась приоритетным делом. Канея вкатила тележку во двор, взвалила Луденсу на спину и осторожно понесла в дом. На втором этаже Серый помог снять с хорнии сумки с ремнями, и довния уложила ее в кровать.
— Сегри, ты можешь последить за Луденсой? — попросила она.
— Конечно, Канея, я посижу с ней.
— Если она захочет пить или еще что, сразу зови! — предупредила она и побежала в лавку.
Канея уже привыкла к подобному зрелищу, а у Сергея при взгляде на экву защемило сердце. Вчера она шутила, смеялась и называла его то «совсем глупым», то «умницей», а теперь лежала, тяжело дыша и не в силах пошевелиться. «Канея, хочу пить», — прошептала она, не открывая глаз. Ведро воды стояло около кровати, и Серый решил, что справится сам. Налив полную чашу, он поднес ее к мордочке хорнии, но она впала в забытье и никак не отреагировала. Тогда он зачерпнул немножко ладонью и смочил губы Луденсы. От вкуса воды она очнулась и выпила почти полведра, Сергей несколько раз наполнял чашу для нее. «Сегри, свитки, сумка», — тихонечко сказала она и снова отключилась.
Покопавшись в ее вещах, Сергей извлек два широких свитка. Первый представлял собой типичную азбуку — большие и четко прорисованные буквы сопровождались поясняющими рисунками, а во втором оказалась детская сказка про хитрого агерни — так назывался местный картофель. В сказке этот агерни прятался под землей, притворяясь простым растением, но умные эквы разгадали его хитрость, выкопали и съели. «Точно, — подумал он под влиянием прочитанного, — сейчас бы картошечки жареной. Или хотя бы вареной». Потом он подумал про суп и глянул на хорнию. «А ей бы супчик не помешал, — продолжил он размышлять, — с одной воды сил-то не наберешься». Когда идея оформилась, он спустился вниз, подождал, когда Канея обслужит очередного покупателя, и тихонько ее окликнул.
— Что? Сегри? — всполошилась она. — Луденса зовет?
— Нет, я хотел кое-что спросить. Чем ты ее кормишь, пока она в таком состоянии?
— Ничем, только водой пою. Она же не может сама есть.
— Как же она сил наберется с одной воды?
— А что делать?
— На моей родине для тех, кто заболел и ослаб, готовили такую штуку, называемую «суп», — начал объяснять он. — Для этого грели воду, бросали в нее порезанные плоды, и эти плоды из-за жара отдавали воде свои силы. Потом воду студили, давали пить, и получалось, что больной не только пил, но и ел. Если поить Луденсу супом, она быстрее поправится.
— Никогда о таком не слышала, — нахмурившись, произнесла Канея. — А ты сам уже делал этот «суп»?
— Конечно, и делал и пил много раз, — заверил он.
— Если это поможет Луденсе, я согласна. Что для этого надо?
