Проклятие Эвлона - [23]
— Ну… я могу спать с тобой, — решил прощупать он почву. — Ночью становится слишком холодно…
— Нет! — твердо воскликнула эква.
— Но что в этом плохого?
— Нет! Так делать нельзя, — ответила она непререкаемым тоном. — Экусы всегда спят отдельно.
— Хорошо, — Серый решил не настаивать. — Тогда мне нужна подстилка и покрывало. Желательно — потолще, чтобы не замерзнуть.
— Я разложу тебе кровать своей элоки. В ближайшее время она ей не потребуется, а там — что-нибудь придумаю, — решила довния.
Слово «элока» — было новым, но Сергей уже так хотел спать, что решил его значение выяснить как-нибудь потом. За ширмой, отгораживающей спальное место, оказалась еще одна сложенная кровать, и Канея быстро опустила ее в спальное положение. Серый достал из-под кровати тюфяк с покрывалом, обустроил местечко и залез в кровать. По соседству зашуршала одеялом хозяйка, устраиваясь на ночлег.
— Эквиала, Сегри, — послышался ее голос.
— Эквиала, Канея, — ответил он, засыпая.
Утром Серый проснулся от доносящегося из-за ширмы спора. Не желая вылезать из теплой кровати, он прислушался и различил, как Канея втолковывала что-то обладательнице слегка визгливо-плаксивого голоса.
— Пойми, я не могу давать тебе каждый день по монете, — говорила его хозяйка. — Я не луни, а простая торговка.
— Ты должна обо мне заботиться, — возражала ее оппонентка. — Ты моя вектига!
— Да, и я полностью выполняю свои обязанности. Кто с тобой сидит, когда ты слабеешь и не в силах стоять? Я тебе давала монету позавчера, это было на две головы дней. Многие на нашей улице живут вообще на три бочонка в день.
— Ты сама хотела стать моей вектигой. Ты думала о том, на что будешь меня содержать?
— Да, и хочу сказать, что даю тебе больше, чем многие другие своим элокам. Ты тоже меня сама выбрала. Помнится, очередь из луни к тебе не стояла.
Заинтересовавшись настолько, чтобы выбраться из-под одеяла, Сергей выглянул из-за ширмы. Напротив Канеи стояла хорния, с виду такая же, как остальные. Ее ремни и сумки выглядели так же небогато, как у торговки, но сбоку на отдельном ремешке висела блестящая серебристая бляха, больше похожая на официальный знак, чем на украшение. Выбитый на ней широкобедренный треугольник схематично изображал рог хорниев и символизировал, как Серый уже успел выяснить, магию.
— Ах, но кто же мог представить, что у меня талант прорежется, — вздохнула она.
— Я знаю, что сейчас любая луни сочла бы за честь стать твоей вектигой, но у меня правда нет лишних денег, — сказала Канея примирительным тоном.
— Конечно, все на прически себе потратила, — съязвила хорния.
— Нет, Луденса, это кари… — торговка осеклась, не договорив, но элока поняла ее с полуслова.
— Ты! Ты купила кари?! — завопила она на весь дом. — Кари, умеющего плести гривы?! Откуда у тебя столько денег?!
— Мне просто повезло. Он очень необычно выглядит, поэтому остальные его покупать не хотели. Я купила его со скидкой.
— Почем?
— За прайд монет.
— За прайд монет?! Кари, умеющего плести гривы?! — опять громогласно удивилась Луденса. — Да ты просто невероятно везучая!
— Да уж, кому сказать, что простая торговка имеет элоку из королевского табуна и собственного кари — все же посмеются как над шуткой, — согласилась Канея.
— Неужели продавцы ничего не сказали про его умения?
— Ну, расхваливать-то они его расхваливали, но кто же их слушает? — хмыкнула Канея. — Я и сама не верила, пока он мне не сказал…
— Он — что сделал? — недоуменно переспросила хорния.
— Ох, давай я лучше вас познакомлю, — смутилась довния.
Повернувшись к ширме, она заметила голову Серого и радостно фыркнула:
— Ты проснулся? Знакомься, это моя элока Луденса.
— Эквитаки, Луденса, — поприветствовал он хорнию. — Меня зовут Сегри.
— Ты говорящий?! — удивленно задала она традиционный вопрос.
Сергей не выдержал и раздраженно воскликнул:
— Ну почему каждая эква, услышав, что я говорю, спрашивает: «Ах, а ты говорящий?» Нет, знаешь ли, не говорящий…
Ни капли не обидевшись, Луденса рассмеялась.
— Точно, ты не говорящий, ты — болтливый кари! — заключила она. — И действительно очень странный.
Заметив, как Канея непроизвольно тянет шею и морщится, он подошел к ней и осмотрел гриву. Из плетеного колоска за ночь выбились прядки, а часть волос натянулась, раздражая кожу.
— Совсем забыл, — сказал он хозяйке, — гриву на ночь расплетать надо. Давай приведу тебя в порядок, и сегодня походишь распущенная, чтобы шея отдохнула.
— Хорошо, как скажешь, — она решила довериться в этом вопросе специалисту. — А завтра можно будет заплести?
— Можно, — разрешил Серый. — Можно и сегодня, но если не давать шее отдых, то грива может быстро выпасть.
— Нет, — довния содрогнулась от такой перспективы, — делай как надо.
— Уважаемые эквы, можете пояснить мне суть ваших взаимоотношений? — спросил он, приступая к работе. — Что означает «вектига» и «элока»?
— «Элока» — это хорния, которую я опекаю, — пояснила Канея, — а «вектига» — это я — довния, опекающая свою хорнию.
— А почему ты ее опекаешь?
— Это престижно! — воскликнула она. — А кроме того, я получила право рисовать знак хорнии на своей вывеске, и все знают, что покупая у меня, помогают и моей хорнии. Я зарабатываю в несколько раз больше чем остальные на нашей улице. Правда почти всю прибыль эта транжира и забирает…
Принцесса Селестия мечтает провести выходные, как обычная пони из обычной семьи. Внезапно, ей приходится стать обычной пони на целую неделю. Дети, муж, родители — так-ли беззаботно живется простой семейной пегасочке?
Трем аликорнам Луне, Селестии и Фаирсану приходится покинуть родной мир на колонизационном корабле, снаряженным для заселения нового мира. Корабль терпит бедствие и садится на пустынную планету. Приземлившиеся на спасательной капсуле Селестия с Фаирсаном пытаются отыскать и спасти корабль.
Молодой единорог переезжает в столицу Эквестрии Кантерлот, где вступает в тайное общество, борющееся за освобождение принцессы Луны.
Меня пытаются убить и съесть пять раз в день. Лишь умение вовремя разнести полдворца и особый дар спасали мне жизнь и честь! Иногда красивые глаза тоже помогали избежать дипломатического скандала. Но опыт подсказывает, что лучше бить чемоданом. Сегодня я собираю информацию про принца оборотней и проверяю его на склонность к изменам. Потом предоставляю полный отчет о короле эльфов. Чуть позже проверяю стрессоустойчивость разъяренного дракона. У официальной королевской «развратницы» очень «потный» график. Меня даже посвящали в рыцари и обещали оплатить торжественные похороны.
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.