Проклятие десятой могилы - [36]

— Как жизнь, красавчик?

На Рокете был все тот же наряд, в котором он умер. Потертые шлепанцы и серовато-голубая пижама, похожая на медицинскую форму.

— Где вы были, мисс Шарлотта? Все очень расстроены.

— Правда? Расстроены потому, что меня долго не было? — Блин, как это мило!

— А вас не было? — спросил он и задумчиво глянул вверх.

— Не в этом смысле, — уточнила я. — Но если дело не в этом, то почему тогда все расстроены?

Знать бы еще, кто такие эти «все», но не хотелось сбивать Рокета с толку в самом начале игры.

— Все, мисс Шарлотта. Все! — сказал он и сердито поднял руки.

Сердился он точно на меня. Что тут скажешь? Иногда я так действую на людей.

Внезапно Рокет подался ближе, и круглое лицо превратилось в маску любопытства.

— Можно мне посмотреть? — прошептал он.

— Конечно, — ответила я, надеясь, что речь не идет о чем-то исключительно для взрослых. Я с Рокетом в больничку играть точно не буду. — Что бы ты хотел увидеть?

— Их. Врата.

— Ладно. — Я оглянулась. Единственные врата, которые пришли на ум, были воротами, ведущими на территорию дурдома. — Ты о тех, что на улице?

— Они на улице?! — потрясенно переспросил Рокет. — Где каждый может их увидеть?

— Ну да. Это же ворота.

— Нет, нет, нет, нет, мисс Шарлотта! Вы должны их спрятать! Никто не должен видеть их просто так. Все очень, очень расстроены.

Похоже, мы все-таки говорили о разных воротах. И тут меня осенило. Божественное стекло! Портал в адское измерение, который спокойненько лежит в кармане моих джинсов.

— Рокет, кто такие «все», и почему они расстроены?

Он тут же прижал обе руки ко рту, как ребенок, который пытается скрыть волнение. В широко распахнутых глазах сиял восторг.

— Они очень расстроены, — едва не хихикая, проговорил гений.

А это странно. Когда сверхъестественный мир расстроен, Рокет тоже расстроен.

— Да-да, понимаю. Я нарушила правила.

— Не правила, — внезапно посерьезнев, покачал он головой, — а правило.

Вот же невидаль! Я постоянно нарушаю чьи-то неземные правила. Пусть поцелуют меня в зад. Хоть все сразу и каждый по отдельности. Я и так делаю все возможное с тем, что есть. Если эти неземные ребята хотели, чтобы я справлялась лучше, надо было сразу осчастливить меня «Справочником по ангелосмертству для девушек». А вместо этого в моем распоряжении только карта Гарри Поттера, которая готова мне хоть что-то показать, только если я торжественно поклянусь, что замышляю только шалость. Врать ей, между прочим, нельзя, поэтому замышлять какие-то шалости приходится постоянно. А это очень изматывает.

— Ну и фиг с ним, — сказала я, не обращая внимания на то, как у ошарашенного Рокета отвисла челюсть. — Если я покажу тебе божественное стекло, то есть врата, ты расскажешь мне, что значат эти имена?

Рокет недоуменно сдвинул брови.

— Вы знаете, что они значат. Это имена тех духов, что ушли.

— Ага. Это ты мне уже говорил. Но что еще они значат? И неужели они как-то связаны с моей дочерью?

У Рокета опять отвисла челюсть.

— Это еще одно правило, которое вы нарушили, мисс Шарлотта. Вас привяжут к койке.

Я и забыла, что секс с Рейесом и последовавшая за этим беременность вызвали капитальный переполох этажом выше. И по этому поводу они тоже могут поцеловать меня в зад. И даже зацеловать с ног до головы.

— Единственный, кто может привязать меня к койке, — это Рейес.

При упоминании имени Рейеса Рокет от меня отвернулся.

— Вы должны держаться от него подальше.

— Мы с ним женаты, милый. Так что вряд ли что-нибудь получится.

— Солнце и луна не могут быть женаты. Это абсурд. Небеса падут. — Рокет повернулся и уставился на меня умоляющим взглядом. — Все рухнет, мисс Шарлотта.

Я коснулась бледной серой щеки.

— Ничего не рухнет, милый. Разве что вот это здание, если ты не прекратишь царапать стены.

Рокет осмотрелся по сторонам.

— Я должен записывать имена, иначе они сожгут мне мозг. Я должен вытаскивать их из головы, когда приходит время.

— То есть ты должен записывать имена, когда кто-то умирает?

Разглядывая свои произведения искусства, Рокет кивнул.

— Но почему именно эти имена? Что они значат?

— Они ждут в приемной, и их имена нужно записать до того, как их вызовут. Иначе доктор никогда их не увидит.

— А откуда ты знаешь, кто есть кто? Ты можешь их прочитать?

Раньше Рокет приводил меня к конкретным именам, а значит, наверняка может их прочесть.

— Мне не нужно их читать, мисс Шарлотта. Они сами говорят мне, кто они, когда я спрашиваю.

До того как прийти сюда, я знала, что вряд ли многого добьюсь, но надеялась узнать хоть чуточку больше. Например, какой-нибудь намек на то, что говорила Слива. Хотя…

— Слива сказала мне, что эти имена ты выбираешь не просто так. Что ты записываешь их для моей дочери. Для Пип… то есть для Элвин. Это правда?

Рокет поморгал, словно я не на шутку его озадачила, потом шагнул к стене и провел толстым пальцем по одному из имен. И все же он мне не ответил, а мне не хотелось на него давить.

— Ладно, Рокет, — сказала я, засунув руку в штаны. Точнее в карман. — Я покажу тебе врата.

— Всё, — внезапно сказал он отчужденным голосом. — Абсолютно всё.

Я оставила в покое кулон, подошла к Рокету и посмотрела на имя, которое он гладил пальцами. Оно было написано на арабском. Говорить на этом языке я могу, а читать — нет. Имя рядом было на испанском, а ниже — на корейском.