Проклятие Аль'Амзара - [29]

— Я-то здесь при чём?

Баба Настя взяла портфель, и тут, расталкивая шестиклассников, в класс ворвался Вадим. Он схватил Настасью за руку, оттащил к окну и разъярённо прошипел:

— Зачем ты наехала на Крота?

— Какого крота?

— Ваську Кротова из десятого «Б»!

— А… ты про того охламона? Он меня чуть с ног не сбил! Да ещё ударить хотел! Что ж мне, по-твоему, подзатыльники терпеть? И не надейся!

Вадим сжал кулаки, сосчитал в уме до десяти и терпеливо произнёс:

— Ты понимаешь, что натворила? Тебе, ясное дело, Крот не страшен, а вот Денису… Короче, делай, что хочешь, но ситуацию с Кротом разрули!

— Что ты так расшумелся? — возмутилась Настасья Антоновна, но Вадим не стал её слушать.

— Я всё сказал! — рявкнул он, повернулся к бабушке спиной и стремительно покинул класс.

— С Кротом проблемы, да? — участливо поинтересовался Дубов, подойдя к приятелю.

— Да не будет никаких проблем! Что вы его так боитесь?

Петька успокаивающе погладил Дениса по спине:

— Понимаю, ты волнуешься. Ну, отлупит он тебя — не убьёт же. Попросишь прощения. В конце концов, сумку за ним пару недель потаскаешь. Потом ему надоест, и он найдёт себе новую жертву.

— Чтобы я… — в запале начала Настасья Антоновна и осеклась. — Пошли на алгебру, или что у нас там по расписанию?

— Сейчас литература, алгебра потом. — Дубов почесал затылок и хитро прищурился: — Я бы не отказался и на литературе послушать что-нибудь эдакое…

— И не надейся! Я тебе не волшебник из голубого вертолёта!

— А кто?

— Дед Пихто! — выпалила ведьма и понеслась к двери.

— Ничего, ничего, — проворчал Петька, — я узнаю, что ты за птица, Рыба!..

Всю перемену Дубов разыскивал Рыбникова, но тот словно сквозь землю провалился. «Наверное, от Крота прячется», — решил Петька и отправился в кабинет литературы, надеясь, что приятель не сбежал домой и появится на уроке. Он оказался прав: буквально за миг до звонка Денис влетел в класс и сел рядом с Викой. Следом появилась Элеонора Михайловна. Она поздоровалась с учениками, открыла журнал и сразу начала опрос.

Чувствуя, что Элеонора вот-вот вызовет его к доске, Петька Дубов начал лихорадочно листать учебник, поскольку, как обычно, не удосужился открыть его дома. Он поглядывал на Рыбникова, в надежде, что приятель устроит что-нибудь неординарное и сорвёт литературу, но Денис спокойно сидел за партой и внимательно слушал, как отвечает Женька Рыжова. «Ну, давай же, Рыба! Сделай что-нибудь!» — мысленно умолял его Дубов, нутром чуя, что следующим отвечать ему.

Денис покосился на Петьку, лукаво улыбнулся, и тот приободрился, сочтя, что друг не бросит его в беде.

— Дубов! — Как гром среди ясного неба прозвучал голос Элеоноры Михайловны.

Петька встал и поплёлся к доске. Он остановился возле учительского стола, положил руку на его край, торжественно произнёс:

— Василий Андреевич Жуковский. «Кубок». — И замолчал, поскольку больше сказать ему было нечего.

— Слушаю тебя, Дубов, — терпеливо произнесла Элеонора Михайловна.

— «Кубок», — ещё раз повторил Петька, с мольбой глядя на Дениса.

Учительница проследила за его взглядом, недоумённо приподняла бровь и постучала ручкой по столу:

— Ты выучил стихотворение, Дубов?

— А как же! — с важным видом ответил тот и картинно наморщил лоб. — Вот только первую строчку забыл.

— Кто, рыцарь ли знатный иль латник простой…

— Точно, точно. — Петька покивал головой, угрожающе посмотрел на Дениса и повторил: — Кто, рыцарь ли знатный иль латник простой…

— Вторую строчку ты тоже забыл? — немного подождав, насмешливо спросила учительница.

— Что-то у меня голова разболелась, — вздохнул Петька, потрогал лоб и горестно добавил: — Кажется, у меня температура поднялась.

— У тебя уже две двойки, Дубов! Если я поставлю третью, то до конца четверти ты не успеешь их исправить. Так, что будем делать?

— А Вы спросите меня завтра! — масленым голосом проговорил Петька. — К завтрашнему дню у меня голова пройдёт, и я точно всё отвечу!

— Хорошо. Завтра на уроке ты расскажешь нам о жизни и творчестве Василия Андреевича Жуковского, а на перемене прочтёшь «Кубок». Садись.

Петька вернулся за парту и исподтишка показал Денису кулак. Настасья Антоновна фыркнула, демонстративно отвернулась и стала слушать, как очередная жертва русской литературы, путаясь и запинаясь, рассказывает балладу Жуковского. В классе шуршали тетрадные листы, ученики тихо перешёптывались между собой, да и у Элеоноры Михайловны был весьма скучающий вид. «Тоже мне, урок литературы, — оскорбилась Настасья, страстная поклонница поэзии. — Стихи нужно прочувствовать!» Она потёрла лоб и пробормотала себе под нос:

— Я вас научу поэзию любить.

В тот же миг Элеонора Михайловна прервала ученика, отправила его на место и, встав у доски, вдохновенно вымолвила:

— Василий Андреевич Жуковский. «Кубок».

Шторы на окнах с тихим шуршанием сдвинулись, на партах и учительском столе появились свечи в старинных бронзовых канделябрах, вместо люминесцентных ламп под потолком повисли тяжёлые люстры. Зазвучала медленная музыка, в которую тонко вплелись шум прибоя, крики чаек и тихое бряцанье доспехов. Элеонора Михайловна поправила кружевной воротник пышного шёлкового платья, взмахнула веером и с чувством начала: