Проклятая сабля крымского хана - [68]

Он еще раз сверился с картой, немного свернул, продолжая шлепать по воде, но вскоре они действительно оказались на заброшенной дороге, по которой когда-то наверняка ездили и ходили люди. А потом, вероятно, болота перешли в наступление, и несчастные поспешили уйти, как из той деревни, которая уже попадалась им на пути. Радуясь твердой почве, Жанна захлопала в ладоши. В ответ отозвалась какая-то птица.

— Хочешь, присядем? — спросил Андрей. Но она не разделяла его оптимизма. Ей казалось, что за стволами сосен, за тонкими березками притаились охотники, и вскоре их настигнет шальная пуля.

— Нет, Андрюша, — женщина покачала белокурой головой, — здесь мы с тобой — прекрасная мишень. Давай пройдем дальше.

Не сворачивая с дороги, они старались идти так, чтобы деревья и кусты прикрывали их.

— Смотри, что там впереди? — Длинный изящный палец Жанны с обломанным ногтем указал на красноватое строение.

— Давай поглядим. — Они подошли ближе и увидели заброшенную церковь.

— Господи, откуда она здесь? — изумилась молодая женщина. Ломакин вспомнил, что в юности читал про эти места. Спасибо инструктору по туризму, хорошо подготовил их как проводников и экскурсоводов.

— Говорят, когда-то здесь была богатая деревня, — пояснил Андрей, вытирая с лица грязь. — Но болота вытеснили людей. Некоторые бежали отсюда и потому, что утверждали: здесь происходят непонятные страшные вещи. В девятнадцатом веке здесь велись ремонтные работы. Один из крестьян подрядился устроить на речке, которая протекает неподалеку, земляную дамбу. Когда все сделал, принимать работу выехал член земской управы и… как в воду канул. Вместе с ним исчез возница, бесследно пропали и лошадь с телегой. Их искали, но, как ты догадываешься, не нашли. А спустя два года исчез целый обоз с продуктами. И снова полиция напрасно обшаривала леса. Вскоре пропал почтальон, потом — землемер вместе с бричкой и возницей, за ними — двое крестьян. Вот и решили жители не испытывать судьбу и бежали отсюда подальше. Мой инструктор по туризму говорил, что сюда наведываются только экстремалы. Разумеется, в такие болота, которые нам предстоит пройти, они не лезут. Сверни мы направо — там дорога была бы гораздо проще. Но тогда мы пересечемся с нашими преследователями.

— Давай зайдем в церковь. — Жанна пробиралась сквозь заросли травы. — Гляди, тут могильные плиты.

— Возле каждой сельской церкви раньше было кладбище, — кивнул Андрей. Они вошли внутрь и словно оказались в другом мире. На них повеяло спокойствием, будто кто-то незримый провел по лицу теплой ласковой рукой.

— Ты сказал, что туристы иногда сюда наведываются. — Жанна показала на вырезанную из картона иконку, а возле нее — консервную банку, где сплющились давно сгоревшие свечи. — Наверное, ее не реставрируют, потому что сюда мало кто проберется.

— Это верно, — подтвердил Ломакин. — Мне кажется, в данный момент ее никто и не помышляет реставрировать. Гляди, в каком она плачевном состоянии. Фактически от нее остался один каркас, и только птицы находят здесь прибежище.

Как бы в подтверждение его слов, громко каркнул ворон, плавно слетел на обломок камня и с удивлением посмотрел на них черной бусинкой глаза.

— Вот остатки фресок. — Андрей прищурился, пытаясь разглядеть рисунки. — Трудно представить, что когда-то здесь шли службы, люди валили гурьбой.

Жанна пнула носком сапога обломок кирпича.

— В один прекрасный день она просто обрушится, как тот старый деревянный дом, в котором мы ночевали, — прошептала она. — Давай выйдем отсюда. Мне жутко.

Они вышли на улицу, и Ломакин поднял голову вверх:

— Колокольня еще держится. А крест когда-то упал вниз, и чья-то добрая рука прислонила его к стене.

Жанна присела возле остатков надгробья. Зеленый с рыжим мох оккупировал камень, и разобрать надпись было невозможно.

— Пойдем отсюда, — попросила она, вцепившись в руку Андрея.

Он усмехнулся, погладив ее по голове:

— Да что с тобой? Мы же хотели сделать здесь привал. Какие-никакие, а все же стены.

Женщина поежилась.

— Прошу тебя, уйдем отсюда, — плаксиво проговорила она и потерла руки. — Мне кажется, за нами следят. Ты слышал? — Жанна резко обернулась назад. — Там кто-то есть.

Ломакин расхохотался:

— Уверяю тебя, в радиусе пяти километров есть только птицы и водяные животные, я имею в виду бобров и лягушек. Ни один из клиентов Завьялова не пойдет нашим путем. Я говорил тебе почему. Ты все равно не веришь. Это нервы. Нужно устроить привал. Ты немного отдохнешь. — Он потянул ее за руку. Женщина отпрянула и закричала:

— Нет! Я не хочу есть, не хочу спать! Я хочу поскорее добраться до речной станции и покинуть эти чертовы края. Если ты будешь настаивать, я пойду одна. Пусть лучше меня засосет это проклятое болото, чем какой-то развратник пустит мне пулю в лоб, а перед этим изнасилует.

Она рванулась в сторону, и Ломакин еле удержал ее, понимая, что у нее настоящая истерика.

— Ладно, пойдем дальше. — Ему чертовски хотелось есть, гудела спина, сабля оттягивала руку. Но Жанна в таком состоянии… на грани нервного срыва. Она не чувствует ни усталости, ни боли. Ее гонит страх, и тут ничего не поделаешь. Придется идти вперед до тех пор, пока она не успокоится, не решит, что в безопасности. А если не решит… Если сойдет с ума? Что ему с ней делать? Придется избавиться от лишнего груза и тащить ее на себе. Ее и саблю… От этих мыслей его замутило, затрясло. Андрей взял себя в руки и вытащил карту из кармана куртки.