Проклятая любовь лорда Байрона. Леди Каролина Лэм - [53]

Удивительно, но Байрон, уже и сам осознавший, что делает что-то не то, только порадовался отказу, уверяя леди Мельбурн, что нисколько не обижен на ее племянницу и надеется остаться с ней в хороших отношениях. Это удалось, между ними завязалась почти интенсивная переписка, а немного позже они даже встретились в Лондоне.

Постепенно Байрон осознал, что избежал страшной ловушки, потому что характер и моральные устои леди Аннабеллы оказались весьма несхожи с его собственными. Аннабелла требовала от будущего супруга слишком многого. Байрон ехидно назвал мисс Милбэнк Принцессой Параллелограмм, словно подчеркивая прямолинейность ее мышления, и говорил, что их брак был бы холодной закуской, в то время как он предпочитает горячий ужин.

Аннабелла не обиделась, восприняв все эскапады поэта как свидетельства неординарности его натуры. Но она не сумела скрыть, что все же считает себя нравственно выше ведущего беспорядочный образ жизни Байрона.

Леди Мельбурн раздраженно читала сентенции, присланные племянницей. Эта чопорная девица считает себя вправе осуждать Байрона? Да кто она такая? Синий чулок, которой за столько лет не удалось подцепить ни одного мало-мальски приличного претендента на руку! Если таковые и были, то только охотники за приданым. Но дела у брата леди Мельбурн, сэра Ральфа Милбэнка, шли все хуже, от приданого дочери остались крохи, конечно, Аннабелла могла рассчитывать на наследство двоюродного деда, но когда это еще будет?

Леди Элизабет осторожно поинтересовалась у брата, сколько он намерен дать за дочерью. Ответ привел ее в ужас — всего десять тысяч фунтов стерлингов! При таком приданом, весьма неброской внешности и критическом возрасте не стоило пренебрегать предложениями руки, можно остаться одинокой, когда пойдешь за кого угодно.

Аннабелла призыву тетушки не вняла, считая ее советы скорее вредными, но с Байроном предпочла переписываться, надеясь «исправить» поэта.

А самому поэту было вовсе не до мисс Милбэнк, у него бурно протекал роман с леди Оксфорд. И тут Байрон снова попал в ловушку, которую сам себе и уготовил. Одно дело неистовая Каро, которую с удовольствием обсуждали и осуждали в Лондоне, совсем иное леди Оксфорд — матрона, имеющая множество детей от самых разных отцов и давным-давно вышедшая из возраста активных любовниц. Молодые женщины вдруг осознали, что готовы простить Байрону даже Каролину, но никак не «старуху» со взрослыми дочерьми! Байрона снова начали осуждать.

Однако Каролина вовсе не собиралась сдаваться так легко, она пыталась встретиться с Байроном, чтобы поговорить откровенно. Пойди он на это и объяснись в присутствии даже леди Мельбурн, Каролина, пожалуй, поверила бы в искренность его унизительного письма, но Байрон всячески избегал встреч, а когда согласился, то только в присутствии леди Оксфорд!

— Это уже слишком! Он будет говорить мне о приличном поведении в присутствии леди Оксфорд?!

Встреча состоялась случайно на балу у леди Хискот. Каролина была очень худа, казалось, ее запросто может унести ветром, но обворожительно красива. Все заметили ее неискреннюю веселость, она не знала, что на вечере будет Байрон, но словно предчувствовала это.

Пора было открывать бал, музыканты уже настроили инструменты, когда в зале вдруг стало удивительно тихо. Каролина, стоявшая спиной к входу, поняла, что произошло что-то важное, а резко обернувшись, вдруг оказалась лицом к лицу с вошедшим Байроном.

Повисшая тишина казалась оглушительной, а мгновение немыслимо долгим. Выручили всех музыканты, решившие, что собравшиеся ждут музыку. При первых звуках вальса леди Хискот обратилась к Каролине:

— Леди Каролина, полагаю, вы должны открыть бал…

— С удовольствием! Полагаю, теперь я могу танцевать вальс? — обратилась Каролина к Байрону, с трудом взяв себя в руки.

Тот невозмутимо кивнул:

— Конечно, со всеми подряд. Вы всегда прекрасно танцевали.

Она готова была вальсировать весь вечер, но изможденность дала о себе знать, уже после первого тура Каролина обессилела и вынуждена была удалиться в соседнюю комнату, чтобы прийти в себя. Заметив это, Байрон не нашел ничего лучше, как предложить леди Ранклиф пройти туда же.

Понимал ли он, что может спровоцировать Каролину на скандал? Прекрасно понимал, поскольку видел, как она возбуждена, но Байрона словно тянуло к скандалам.

— Я восхищался вашей грацией, миледи.

Довольно ехидный тон поэта был последней каплей, нервы Каролины не выдержали, ее рука сжала тонкий фужер слишком сильно, осколки брызнули во все стороны, а кровь закапала из пораненных пальцев.

Каролина поднесла осколок к вене, словно намереваясь нанести решающий удар.

Увидев это, Байрон усмехнулся:

— Если вы намерены разыгрывать из себя римлянку, то вонзайте его в сердце, дорогая моя. Только в свое, мое вы пронзили давно!

Каролина с криком «Байрон!» выбежала вон. К поэту метнулась хозяйка салона:

— Что случилось?!

Байрон презрительно пожал плечами:

— Это один из ее обычных фокусов.

Залитую кровью Каролину увезли в Мельбурн-Хаус, где она пролежала весь следующий день совершенно без сил. Единственным человеком, который попытался ее успокоить, оказался Уильям.