Проклятая доля - [13]

Жрецы умерщвляли своих жертв на вершинах пирамид. Они клали их на каменные алтари и поражали обсидиановыми ножами в грудь. Они вырывали еще бьющиеся сердца и воздевали их к солнцу. Большинство жертв были военнопленными, что оправдывало идею войн как необходимых для жизни солнца: смысл войн заключался в потреблении, а не в завоевании, и мексиканские индейцы считали, что если бы они перестали воевать, солнце перестало бы светить.

«Примерно во время Пасхи приступали к жертвенному умерщвлению молодого человека безупречной красоты. Его выбирали из среды пленных годом раньше: с этих пор он жил подобно знатному вельможе. "Он проходил по городу с цветами в руках, среди людей, составлявших его свиту. Он учтиво приветствовал всех, кого встречал, и, в свой черед, те, кто принимал его за образ Тецштлипока (одного из величайших богов), становились перед ним на колени и почитали его".[12] Время от времени этого молодого человека примечали в храме на вершине пирамиды Куаутиксикалъко: "Там он играл на флейте и днем и ночыо, когда ему угодно было предаваться этому занятию, а после игры на флейте он возжигал благовония всем частям света, и затем возвращался к себе в жилище".[13] Ухаживая за ним, заботились лишь об изяществе и княжеском достоинстве его жизни. "Если он прибавлял в весе, ему давали пить соленую воду, чтобы он сохранил с хрупкую фигуру".[14] За двадцать дней до праздника жертвоприношения этому молодому человеку предоставляли четырех хорошо сложенных девушек, с коими на протяжении этих двадцати дней он имел плотские сношения. Эти четыре предназначенные для него девушки были также изящно воспитаны для этой цели. Им давали имена четырех богинь.(...) За пять дней до празднества, когда жертву предстояло умертвить, ей воздавали почести, словно богу. Царь оставался у себя во дворце, тогда как его двор следовал за молодым человеком.[15] Емуустраивали празднества в свежих и приятных местах (...). Когда же приходил день его смерти, его приводили в молельню под названием Тлакочютько; но перед тем, как это случалось, он попадал в местность, называемую Тлапитцанайян, его женщины отстранялись и покидали его. Когда же молодой человек прибывал в место, где его должны были предать смерти, он сам взбирался по ступагям храма и на каждой из них ломал одну из флейт, которые служили ему целый год, когда он играл на них.[16] Когда он достигал вершины, сатрапы (жрецы), готовившиеся предать его смерти, схватывали его, бросали на каменную плаху, и пока они держали его распростертым на спине, привязанным за ноги, за руки и за голову, жрец, державший обсидиановый нож, одним ударом вонзал его юноше в грудь, и, вынув нож, он вкладывал руку в отверстие, только что проделанное ножом, и вырывал у юноши сердце, каковое сразу же приносил в жертву солнцу".[17]

Телу молодого человека оказывали знаки почтения: его медленно спускали во двор храма. Простых жертв скатывали вниз по ступеням. Самое страшное насилие было обычным делом. С мертвецов сдирали кожу: жрецы тотчас же облачались в эту кровоточащую кожу. Людей бросали в большую печь: оттуда их извлекали крюком, чтобы положить на плаху еще живыми. Плоть, освященную жертвоприношением, чаще всего съедали. Празднества следовали друг за другом без передышки и каждый год богослужения требовали бесчисленных жертвоприношений: приводится цифра в двадцать тысяч. Один из обреченных на казнь, воплощая бога, взбирался на пирамиду для жертвоприношения, как бог, окруженный свитой, которая сопровождала его в смерти.

4. Сокровенная близость между палачами и жертвами

С теми, кому предстояло погибнуть, ацтеки вели себя особенным образом. Они гуманно обращались с этими пленниками, давали требуемые ими пищу и питье. Об одном воине, который взял на войне пленного, а затем принес его в жертву, говорили, что он "относился к нему, как к сыну, тогда как военнопленный относился к нему, как к отцу".[18] Жертвы танцевали и пели вместе с теми, кто вел их умирать. Часто бывало так, что жертв утешали. Одну женщину, воплощавшую "матерь богов", утешали "целигельницы и повивальные бабки, говорившие ей: "Не печалься, о милая подруга; ты проведешь эту ночь с царем, так возрадуйся же". Ей никак не давали понять, что ее убьют, потому что смерть должна была стать для нее внезапной и неожиданной. Осужденные обыкновенно догадывались о своей участи, и их силой заставляли бодрствовать последнюю ночь, когда им полагалось петь и танцевать. Порою их поили допьяна или, чтобы отогнать мысль о близкой смерти, давали им "веселую девицу". Жертвы по-разному переносили это жуткое ожидание смерти. О рабах, которые должны были умереть во время одного из ноябрьских празднеств, нам сообщают, что "они возвращались к своему хозяину, чтобы проститься с ним, и впереди шел человек, несший миску, полную чернил. Рабы пели во все горло, срывая себе голосовые связки, а входя в дома своих хозяев, окунали ладони в миску, и потом прикладывали их к дверным порогам и к столбам, где оставались их отпечатки. Затем они проделывали то же самое в домах своих родителей. У тех из них, кто были отважными, хватало духу есть; прочие же, думая о смерти, каковую им предстояло вскоре претерпеть, не ощущали в себе силы глотать".