Проклевывающийся Феникс - [3]

Я никогда не была, что называется, хорошенькой. Прежде всего, брови у меня тяжеловаты. В прежние годы я раз-другой пускалась на эту чертову процедуру по доведению их до положенной тонкости, просто чтобы проверить, не станет ли лучше. Не стало. Я даже позволила им повозиться с лицевыми костями: уменьшить челюсть, увеличить скулы, в надежде избавиться от некоторой мужеподобности. Добилась только того, что лицо стало выглядеть безвольным. Пару лет я прожила блондинкой, потом как-то попробовала рыжий цвет, но спохватилась и заставила их перекрасить все обратно, прежде чем покинула салон красоты. Все труды оказались напрасными, ничего не помогло. Что бы ни делали со мной косметологи и мастера пластической хирургии, я, глядя на себя, вижу ту же старую Джелли-Клару Мойнлин, скрывающуюся под всеми их ухищрениями. Ну и пошло оно!.. Последнее время я хожу как есть.

Ну, скажем, почти как есть. Выглядеть старой мне не хочется.

Я, понятное дело, и не выгляжу. Вымывшись, уложив волосы и надев простое платье, открывающее мои вполне приличные ножки, я смотрелась совсем как в лучшие годы.

— Почти на месте! — предупредила меня Ипатия. — Лучше ухватись за что-нибудь. Мне придется уравнивать скорости, а это ювелирная работа, — Она говорила обиженным тоном, как всегда, когда я задаю ей сложное задание. Она, конечно, справляется, но без жалоб не обходится. — Со сверхсветовой у меня получается, с досветовой тоже, но когда ты требуешь уравнять скорости с кем-то, кто движется точно со скоростью света, результат каждый раз оставляет желать лучшего… Ох, прошу прощения!

— И есть за что, — отозвалась я, потому что от последнего толчка едва не расплескала третью чашку кофе. — Как ты считаешь, Ипатия, жемчуг или камею?

Она выдержала двух — или трехсекундную паузу, словно ей в самом деле требовалось время на обдумывание, и вынесла вердикт:

— Я бы надела камею. Только шлюхи ходят в жемчугах днем.

Так что я, разумеется, надела жемчужное ожерелье. Она вздохнула, но промолчала.

— Ну ладно, — сказала она, открывая люк. — Мы в доке. Не забудь про порог. Я буду на связи.

Я кивнула и вышла через шлюз в корабль-матку корпорации «Феникс».

Настоящего порога, конечно, не было. Имелся в виду резкий переход от уютного одного «g» на моей яхте к невесомости в «Фениксе». Мой живот устроил короткую демонстрацию протеста, но я уцепилась за поручень и осмотрелась.

Не знаю, что я ожидала увидеть, может быть старый астероид-переходник. «Феникс Корп» устроилась с комфортом, и я даже задумалась, не слишком ли щедра с финансированием. Пахло здесь точно не как в шлюзах. Вместо застойной кислой духоты шлюзов в воздухе стоял влажный запах оранжереи. Исходил он от вьющихся растений, папоротников и цветов, растущих в горшках у стен и протянувшихся во все стороны, поскольку в невесомости можно расти куда угодно. Между прочим, подумай я об этом заранее, не стала бы надевать юбку. Единственным живым существом оказался почти голый чернокожий мужчина, зацепившийся большим пальцем ноги за скобу на стене и упражняющийся с каким-то пружинным эспандером. «Хэмфри Мэйсон-Мэнли, — шепнула мне в ухо Ипатия. — Археоантрополог из Британского музея». Хэмфри, не нарушая ритма упражнений, недовольно покосился на меня.

— Что вы здесь делаете, мисс? Посетители сюда не допускаются. Это частная собственность и…

Тут он присмотрелся, и лицо его стало не то чтобы приветливым, но, скажем, выразило невольное почтение.

— Ох, надо же! — произнес он. — Вы ведь Джелли-Клара Мойнлин, да? Это несколько меняет дело. Тогда, наверно, добро пожаловать!

Глава 2

Мне случалось встречать и более любезный прием. Впрочем, когда Хэмфри Мэйсон-Мэнли разбудил главного инженера, она отнеслась ко мне куда внимательнее. А между прочим, не обязана была. Правда, проект запустили на мои деньги, но «Феникс Корп» была основана как бесприбыльное предприятие и принадлежала исключительно самой себе. Я даже не входила в правление.

Ипатия шепнула мне имя высшего начальства: доктор Терпл. Вообще-то, я обошлась бы без напоминания. Мы с Терпл уже встречались, правда только на видео, когда она искала, из кого бы вытянуть деньги на свою затею, и кто-то подсказал ей мое имя. В действительности она оказалась выше, чем я думала. И выглядела на те же годы, на какие выглядела я: из вежливости скажем, за тридцать. На ней были костюмчик бикини из тонких ленточек и рабочий пояс с кармашками для разных мелочей. Она проводила меня в свой кабинет: узкое клинообразное помещение, лишенное всякой обстановки, кроме скоб-поручней на стенах и множества тех же зеленых растений.

— Простите, что не встретила вас, доктор Мойнлин, — извинилась она.

— Я никакой не доктор, если не считать почетных званий, так что Клара вполне сойдет.

Она кивнула.

— Словом, мы, разумеется, рады видеть вас в любое время. Похоже, вы решили сами взглянуть, как у нас дела?

— Ну да, и это тоже. И еще хотела кое-что устроить, если вы не станете возражать.

Я просто отвечала любезностью на любезность, хотя необходимости в них не было ни с той, ни с другой стороны.

— Вы знаете, кто такой Вильгельм Тарч?

Она на минуту задумалась.