Проказница - [25]

— Милорд, миледи, авантюристы доставлены. — И откланялся.

Калли оценила его находчивость.

— Отлично, — прошептала она, когда слуга прошел мимо нее.

Он снова ей поклонился, на этот раз расслабившись настолько, чтобы согнуться до пояса.

— Вы позволите дать вам небольшой совет? Ее сиятельство — виконтесса. Не вдовствующая виконтесса, а виконтесса. Помните это, если вам дорога жизнь.

— Ну спасибо, Эмери, — ответила Калли с лучезарной улыбкой. Нежданно-негаданно завязавшаяся дружба оставляла надежду на продолжение по прошествии следующего малоприятного часа.

Напоследок Калли стиснула слегка вспотевшую ладонь Лестера, вдохнула поглубже и, устремив подбородок в причудливый декор потолка, впорхнула в комнату.

— Как замечательно снова ощутить себя на свободе после этого нелепого заключения! — защебетала она. — Между прочим, благодарю за хлеб с маслом, было очень вкусно. А теперь, если кто-нибудь из вас будет так добр вернуть мне шляпу, мы отправимся домой.

Слева от нее раскатистый женский голос воскликнул с изрядной долей юмора:

— Какая наглость!

Калли чуть-чуть повернула голову вместе с верхней частью тела в том направлении. Все денди пользовались этим приемом. Частично из тактических соображений, чтобы произвести впечатление на собеседника, частично потому, что из-за лишнего пол-оборота потерпели бы неудачу, ибо уши застряли бы в крахмальных уголках слишком высокого воротничка.

Та, кого увидела Калли, вне всякого сомнения, была виконтессой. Женщина удобно расположилась в широком штофном кресле с высокими подлокотниками, упершись мысками домашних туфель в край тахты. Даже сидя леди казалась очень крупной и высокой — выше большинства женщин. В красивом платье и туго затянутом корсете выглядела она весьма импозантно — с телом скорее ядреным, нежели дебелым, и набирающим полноту, как случается в старости. У нее были живые ярко-синие глаза и просто кричащие волосы, поистине ужасного желтого цвета. А ее улыбка предупреждала об остром как бритва языке, который при необходимости без колебаний искромсает на мелкие ломтики любого оппонента. Калли сразу почувствовала к ней расположение.

— Миледи, — сказала она со всей почтительностью и поклонилась в ту сторону, где сидела дама. — Что касается вашей реплики по поводу наглости, я полагаю, вы могли преподать неплохой урок своему сыну. Ваш сын, должно быть, впитал самонадеянность с материнским молоком. Но при этом, по-видимому, не обладая и половиной вашего ума, скатился до бессвязной болтовни. Он пытается уничтожить противника, заговаривая его до смерти, чего не следует делать мужчине. Вы, конечно, знаете, что он только что похитил нас прямо с улицы?

— Похитил, говорите? — сказала виконтесса, швыряя в рот сливу. Фрукт тотчас исчез в маленькой розовой полости. Три, нет — четыре браслета на руке откликнулись громким звоном, когда дама смахнула сахарные крошки с густо-лилового халата. — Мой сын, насколько я знаю, рассматривает это скорее как способ спасения. Но я тем не менее собиралась провести собственное расследование. Саймон, будь любезен ответить на обвинения юной леди. Да, кстати, когда-то я тоже носила бриджи. Чертовски удобно, не так ли, девушка? — Посетительница нахмурилась и тяжко вздохнула. — Хотя ваши сидят намного лучше, чем мои когда-то. Или… — закончила она, подмигивая, — или мое зеркало было шире.

— Мама, ты верна себе, — сказал Саймон, оставляя свое место у камина и переходя на новое, чтобы видеть Калли. — Удивительно, как ты умеешь портить то, что и так уже основательно испорчено! Поэтому я сам проведу интервью, если, конечно, ты не возражаешь.

Виконтесса подмигнула, затем наморщила нос и посмотрела на Калли.

— Чопорный, как его отец. Но, видит Бог, он переменится. Дайте ему время, дорогая, и он станет как шелковый. И вы будете водить его вокруг вашего прекрасного пальчика, в точности как я управляла его отцом. Любовь — это дело такое. Но только повремените, пока я не подберу себе графа, хорошо?

Калли порядком растерялась, однако заметила, что слова виконтессы вызвали недовольство ее сына. Лицо его слегка помрачнело. Калли даже порадовалась. Она выразила виконтессе свое согласие коротким кивком и, сверкнув глазами, повернулась к Саймону Роксбери, виконту Броктону — царю всех зловредных чудищ.

— Милорд! — сказала она с прежней бравадой, будто даря ему возможность говорить, хотя не сомневалась, что он воспользуется ею и без разрешения. — Если я правильно понимаю, вы собираетесь нас представить?

— Вероятно, это вызовет некоторые затруднения, малыш, — сказал он, приближаясь к ней, чтобы их не подслушали. — Черт возьми, я не имею ни малейшего представления, кто вы!

Лестер, стоявший достаточно близко, услышал и возмутился:

— О, Калли, ты слышала? Он назвал тебя ребенком. Так не годится. Это дозволено только твоему папе и Джастину.

— Не присесть ли вам где-нибудь в стороне? — предложил Саймон далеко не любезно, вновь сосредоточив все внимание на Калли. Лестер никогда не сопротивлялся тому, кто явно превосходил его в силе, и потому немедленно выполнил то, что ему сказали.

— Неужели вы в самом деле такой свирепый? — прошептала Калли, окинув взглядом комнату и заметив в дальнем углу двух мужчин. Она узнала в них джентльменов, которые поднимали Лестера с тротуара. Они стояли рядом и потягивали вино, молча наблюдая за ней. — Надеюсь, те двое мужчин хотя бы не мучили моего товарища, пока везли сюда? Я не думаю, чтобы это входило в ваши планы.