Прокаженные - [32]
Вдруг откуда-то снаружи в тишину зала врываются крики и вопли. И зал вздрогнул, тут уже смешалось все – рыдания людей с окриками конвоиров: "Освободить зал, освободить помещение!"
Суд и прокурор удаляются.
Солдаты с примкнутыми штыками выталкивают публику из зала, с площадок, из коридоров, со всех этажей на улицу.
Теперь вопли доносятся с улицы, со двора.
Вместе с друзьями спускаюсь по пустым лестницам. С обеих сторон лестниц стоят конвоиры. Наверх никого не пропускают.
На улице, перед зданием, уже стоит "черный ворон", конвой гонит публику, "очищает" улицу. Евреи прячутся по дворам и подъездам.
На другой стороне улицы вместе с Саррой и детьми стоят мама и сестра, почерневшие и окаменевшие.
Осужденных выводят по одному. Родные и родственники кричат им подбадривающие слова, обнадеживают. Почти на руках выносят доктора Гольдберга (никто не заметил, что в момент, когда он услышал слово "расстрел", у него произошло кровоизлияние).
Вот ведут рыдающего Хаима. Он громко кричит мне: "Спасай папу!"
Последним, под усиленной охраной, выводят отца. Я стою посредине широкого тротуара между "черным вороном" и входом в здание. Он идет спокойно и медленно, проходя мимо меня, останавливается. (Странно, конвой не трогает его, не гонит.) "Не падай духом… – тихо шепчет он мне, – я всегда верил в тебя… участь твоя тяжела, тебе предстоит выдержать много (что он имеет в виду?), Бог пошлет тебе силы… поддержите друг друга", – и еще что-то – совсем шепотом, но я не расслышала…
"Папа, ты крепись, по моей телеграмме уже затребовано дело… я не боюсь", – выдавливаю из горла, уже следуя за ним. Он еще раз посмотрел на меня, потом взор его остановился на маме, сестре, Сарре с детьми… и "черный ворон" поглотил его…
Потом все провалилось в сознании…
Очнувшись, я не сразу поняла, где я и что произошло. Я находилась в незнакомой грузинской семье, на первом этаже дома, напротив здания Верховного суда. Возле меня стоят подавленные друзья. В комнате горит электрический свет. Сколько прошло времени? Надо ехать домой. А-и молча пошел со мной, остальные расходятся, предупредив, что завтра утром будут ждать меня в Верховном суде.
Мы шагаем молча. А-и очень привязан к нашей семье. Он преклонялся перед отцом и восторгался Меером. Нас связывала крепкая дружба с детства.
Мы вместе поступали в университет и все студенческие годы занимались вместе у нас дома.
Под влиянием отца и всей атмосферы нашего дом он увлекся историей еврейского народа и знал ее лучше, чем многие евреи и сионисты.
Он любил и ценил книги и вечно пропадал у букинистов, где часто находил редчайшие сокровища которые с гордостью приносил мне.
Больше жизни он любил свою родную Грузию, е старину, ее культуру, а людей он любил и уважал – или презирал – в зависимости от того, кто как относился к собственному народу. Это был для него единственный критерий оценки человеческого достоинства, и тут он становился беспощаден и неуступчив. В его глазах были ничтожествами любые знаменитости и таланты, если они не являлись в первую очередь бескорыстными служителями и бескорыстными слугами родной культуры, своего народа. На редкость образованный, одаренный и исключительно трудолюбивый он отличался беспримерной честностью и добросовестностью.
Неизвестно, какие его качества привлекли внимание кого-то из влиятельных лиц в вышестоящих органах, но сразу же по окончании университета, в 1932 году, за ним начали "охоту", предлагая ему блестящую карьеру. Он очень страдал от такого внимания и решил уехать на время из Грузии, чтобы избавиться от этих предложений. Устроился юрисконсультом в одном крупном тресте на Украине, где проработал несколько лет.
В те годы отцу часто приходилось бывать в Киеве, и А-и не упускал случая встретиться с ним там. Когда А-и приезжал в Тбилиси в отпуск, он с восторгом рассказывал мне, как они с отцом по вечерам гуляли по киевским бульварам, как жадно он ловил его высказывания и как, бывало, знакомил отца с кем-либо из своих новых друзей из среды старых еврейских деятелей – через пять минут те переходили на еврейский язык и… забывали о его существовании.
Свои рассказы А-и неизменно заканчивал словами:
– Ты представить себе не можешь, какой у вас отец! Я часто думаю, с какой планеты он явился!
Теперь А-и идет молча и ничего про отца не говорит, наверное, вспоминает прогулки с отцом по киевским бульварам.
Недалеко от нашего дома мы остановились.
– Постарайся поспать немного. Предстоит большая и, быть может, длительная борьба, – и уходит.
Мама лежит в кровати. Возле нее суетятся две соседки-еврейки и Полина. Мама не плачет, не кричит. Молча бьется в сильной лихорадке. Когда я подошла к ней, она схватила меня за руки и неузнаваемым голосом произнесла: "Спасай папу".
Утопленники хватаются за соломинку, все кричат мне: "Спасай папу!" Мы все тонем, мы все соломинки.
Даем маме сильное снотворное, и скоро она погружается в сон. Полина, не раздеваясь, ложится у ее ног.
Бабушке сказали, что суд отложили, она сидит и ждет, что мы сядем за стол. Она приготовила в маленькой комнате все для седера. На столе горят две высокие свечи, лежат по порядку, как положено, маца, марор, вино, крутые яйца, хоросет. Она еще раз с удивлением спрашивает, почему мы не идем садиться за стол…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Остров Майорка, времена испанской инквизиции. Группа местных евреев-выкрестов продолжает тайно соблюдать иудейские ритуалы. Опасаясь доносов, они решают бежать от преследований на корабле через Атлантику. Но штормовая погода разрушает их планы. Тридцать семь беглецов-неудачников схвачены и приговорены к сожжению на костре. В своей прозе, одновременно лиричной и напряженной, Риера воссоздает жизнь испанского острова в XVII веке, искусно вплетая историю гонений в исторический, культурный и религиозный орнамент эпохи.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».