Происшествие - [86]

— Когда не нравится, то тут же начинаются звонки.

— К сожалению, мы приучили зрителей к низкому уровню.

— Это оскорбление, — закричал Зайчиков. — Я профессионал и разбираюсь.

— Каждый художник имеет право на ошибку, — попытался пошутить Смирнов.

Но Зайчиков уже распалился.

— На вас невозможно угодить. Все, что я делаю, вам не нравится. С вами невозможно работать, сплошное самодурство.

— Я не держу вас, — вспылил Смирнов.

— Ах, вот как! — прошипел Зайчиков и выскочил из кабинета, со всех сил хлопнув дверью. А Алексей Петрович достал трубочку с валидолом и сунул таблетку под язык. Зря он сказал эти слова: «Я не держу вас!»

Уже через несколько минут разгневанный Зайчиков доложил о стычке с главным своей начальнице Короедовой, естественно, несколько сгустив краски. Особенно возмутили его слова «Я не держу вас», которые, на его взгляд, содержали угрозу увольнения.

Расставшись с Зайчиковым, Ирина Васильевна отправилась к Галине Петровне сообщить новости.

— Ну вот, — заключила она. — Дождались… Сколько же можно терпеть его самодурство! Теперь ведь время другое. Теперь многих руководителей не назначают, а выбирают.

И она со значением посмотрела на Галину Петровну. Та слушала молча, кивая время от времени.

— Надо жаловаться, — решительно заявила Короедова. — Писать.

— Пожалуй, ты права, — задумчиво проговорила Галина Петровна. Конечно, ей как партийному руководителю все эти вопросы следовало бы обсудить на партгруппе. Однако она опасалась, что большинство поддержит Смирнова, а не ее. Если же они напишут письмо, то потом она может сказать, что пыталась поговорить со Смирновым наедине, но он не внял ее словам. Как он докажет, что разговора-то и не было.

— Я думаю, — заметила Короедова, — надо писать прямо в обком, — памятуя, что секретарь обкома неплохо относился к ее Матвею.

— Ну уж сразу в обком, — запротестовала Галина Петровна. — Я думаю, достаточно заявления в партбюро.

— Ни в коем случае! Ты напрасно веришь, что Артем тебя поддержит. Он будет вести себя так, как велит Жуков. А у Жукова положение сложное. Он хоть и не одобряет смирновские нововведения, но, с другой стороны, ведь именно он пригласил Смирнова к нам. Не очень ему приятно будет расписаться в собственной некомпетентности.

— Возможно… Возможно, так. Хорошо. Обратимся в райком партии.

Короедова недовольно покачала головой.

— Полумера. Впрочем, есть возможность в случае чего пожаловаться выше.

Заявление писали целую неделю, оставались по вечерам на работе. Получилось оно длинным, на шести страницах. Вначале шли цитаты из работ Ленина, из постановлений Пленумов и решений съезда. Слова «перестройка», «ускорение», которые так нравились Ирине Васильевне, она писала с наслаждением. Ее вдохновляли призывы к демократизации, которые не сходили со страниц газет, ведь они позволяли, на ее взгляд, не подчиняться безропотно приказам руководства, а обсуждать их. Впрочем, свои приказы сотрудникам отдела она не позволяла обсуждать. Но это так, к слову.

Далее в письме приводились факты некомпетентности Смирнова, неумение руководить редакцией. Слова, сказанные им Зайчикову: «Я не держу вас», — не цитировались, было сказано просто «угрозы уволить неугодных», и вообще отношение к Зайчикову — акт мести Короедовой за ее честные критические выступления. Слова о рвачестве расценивались как глумление над коллективом. Передача «Как мы отдыхаем» подавалась как факт идеологической близорукости. Упоминалось о том, что Дмитриев, пользуясь служебным положением, привлек в качестве автора передачи свою родственницу. Положительные заметки в областной газете в адрес телевидения каждый раз специально организовывались Дмитриевым. В заявлении отмечалось также, что в последнее время на телевидении появилось много скучных, серых передач. Некоторые даже назывались и подтверждались письмами, которые Галина Петровна взяла в отделе писем. (Если честно говорить, то эти письма были инспирированы Короедовой, но об этом никто не знал, даже Галина Петровна.)

Все это доказывало, что Смирнов и Дмитриев не справляются с новыми требованиями.

А в конце была «клубничка». Это был личный вклад Ирины Васильевны Короедовой. Смирнов и Дмитриев — земляки. Оба родились в городе Козельске. Это и объясняло столь странный взлет карьеры молодого спецкора.

Когда письмо было написано и отредактировано, Галина Петровна самолично отпечатала его на машинке.

Прочитав его, Короедова самодовольно сказала:

— Впечатлительно! Очень убедительно, — и подписалась. Ильюшина тоже свою подпись поставила.

Потом показали письмо Зайчикову, его недавно приняли в партию, и Ирина Васильевна полагала, что будет неплохо выглядеть, что будут подписи и молодых, и более опытных. Зайчиков прочитал и с чувством пожал руку Короедовой.

— Правильно, — сказал он возбужденно. — Я обеими руками за!

— Подписывайся! — скомандовала Короедова и подвинула бумагу к нему поближе.

— Зачем? Вы же подписались!

— С тобой не соскучишься, — вздохнула Ирина Васильевна. — Письмо ведь коллективное.

— А кто еще подпишется кроме вас с Галиной Петровной?

— Мы еще ни с кем не разговаривали, — Ильюшина начала злиться.