Происшествие - [63]

— Уже сделано. Знаешь, я думаю, когда Маша вошла в номер, то услышала что-то дурное об отце, что взятки берет или что-нибудь в этом роде. Она-то об отце как о боге думала… Он мужик-то раньше неплохой был. Я его знал, он еще простым инженером был. Да все ему хотелось, чтоб Маше его лучше было… Любил он ее.

— Любовь, — проворчал Ведерников и закурил было первую сигарету, — любовь штука строгая. Ее только одной мерой мерить можно — правдой. А если по-разному…

Когда Кузьмичева вошла в закрытое помещение теннисного корта, где, как ей сказали, она найдет тренера Ворожейкина, там было пусто. Она остановилась, оглядываясь.

Кто-то сразу ее окликнул:

— Вы кого ищете, гражданка?

Ефросинья Викентьевна оглянулась, увидела полного мужчину явно не спортивного типа, но с ракеткой в руке. «Ходит сюда, чтобы сбросить вес», — определила Кузьмичева.

— Мне нужен Алексей Юрьевич Ворожейкин, тренер.

— Он сейчас подойдет! Тоже хотите ракеткой помахать? Только учтите, это недешево стоит… А вот и Алексей Юрьевич.

Ефросинья Викентьевна быстро пошла навстречу Ворожейкину, ей не хотелось, чтоб полный мужчина услышал их разговор. Приблизившись к тренеру, она негромко представилась:

— Я из милиции. Следователь Кузьмичева. Где бы мы могли побеседовать без помех?

Ворожейкин с интересом поглядел на Кузьмичеву и сказал:

— Идемте!

Они вошли в комнату, где стоял стол, окруженный стульями.

— Садитесь, — предложил Ворожейкин, а сам, легко подпрыгнув, сел на подоконник.

— Я буду вас официально допрашивать, Алексей Юрьевич, — сообщила Кузьмичева. — И поэтому предупреждаю об ответственности за дачу ложных показаний.

— Интересно, — сказал Ворожейкин.

— Я попрошу вас, — начала Ефросинья Викентьевна, — еще раз очень подробно рассказать мне о вечере пятнадцатого сентября, который вы провели в номере Кирпичникова в гостинице «Россия».

— А, — разочарованно проговорил Ворожейкин, — я думал, что-нибудь новенькое. Об этом я уже рассказывал.

— Возникли новые обстоятельства. Кирпичникова в тот вечер вы увидели впервые?

— Ну да! Я собирался купить дачу в Угорье, и Антипов предложил познакомиться с человеком оттуда, поговорить о возможности этого.

— Вы можете вспомнить подробнее разговор об Угорье?

— Ну я рассказал Кирпичникову о своем деле. Тот говорит: надо сначала поехать, посмотреть. Если будут трудности, он познакомит с нужным человеком, от которого будет зависеть решение вопроса. А какое это имеет отношение к краже в гостинице?

— Никакого, — улыбнулась Ефросинья Викентьевна. — Я сейчас выясняю совсем другой вопрос. Как фамилия человека, с которым Кирпичников собирался вас познакомить?

— Фамилию я не помню. Но он работает в горисполкоме заместителем председателя.

— Что говорил о нем Кирпичников?

— Ничего особенного. — Ворожейкин посмотрел на Кузьмичеву настороженно.

— Учтите, что за ложные показания… — проговорила Ефросинья Викентьевна. — Мне нужна правда.

Ворожейкин слез с подоконника, прошелся по комнате.

— Кирпичников сказал, что зампреду надо будет дать взятку. Я немного растерялся. Говорю: а он не пошлет меня куда подальше? А Кирпичников засмеялся. Я спросил: а сколько надо дать? А он говорит: рублей двести, он у нас недорого берет.

— Разговор был при Антипове?

— Да!

— Еще вопрос, — тихо проговорила Кузьмичева. — Кирпичников при вас никому не назначал свидания?

— Вроде нет…

— Он никого не называл по телефону Машей?

— Называл, — вдруг рассмеялся Ворожейкин.

— Почему вы это запомнили?

— А мы уже в дверях стояли, собрались уходить, а тут позвонила эта Маша, и Антипов начал петь: «Брось сердиться, Маша, ласково взгляни». Мы не дождались конца разговора, ушли. Антипов все смеялся, что расскажет жене Кирпичникова, что он в Москве «милку» завел. — Слушайте, — вдруг сказал Ворожейкин, — я ведь не знаю, правду ли говорил Кирпичников про этого зампреда. Может, он его оговорил, и получается, что я человека подвожу.

— Не подводите. Этот человек арестован именно за взятки.

— Какое счастье, что жена мне категорически запретила думать об Угорье, раз это дело связано с взятками…

Когда Ефросинья Викентьевна, миновав длинный коридор, вошла в кабинет к полковнику Королеву, тот сердито выговаривал кому-то по телефону.

Кузьмичева остановилась у двери, взглядом спрашивала, уйти ей или можно остаться. Он кивнул, она приблизилась, положила на стол протокол допроса Ворожейкина.

Королев кончил разговаривать, положил трубку и тяжко вздохнул.

— Ух! Аж пот выступил. Ты не знаешь случайно, откуда дураки берутся?

— Не знаю. Читайте, — она кивнула на протокол.

Королев надел очки.

— Так! — сказал он, окончив читать.

— Если разобраться, — проговорила Кузьмичева, — то ведь Постников повинен в смерти дочери.

— Случайность! Случайность, что она услышала этот разговор.

— Разве образ его жизни и взглядов на жизнь — случайность? Рано или поздно она б узнала об этом. И если б физически осталась жива, духовно все равно была бы сломана.

Капитан Кузьмичева волновалась перед допросом Леонида Владимировича Кирпичникова. Волновалась не потому, что собранные доказательства были неубедительны, а потому что видела его в блеске былого могущества и не могла понять, как поднялась у него рука на Машу. Что он защищал? Честь? Ее тогда уже у него не было. Свободу? Но Маша ничего не знала о его делах. Кузьмичевой за свою жизнь довелось видеть немало плохих людей, но вот такое двуличие она встречала впервые. С одной стороны, влиятельный, благопристойно выглядевший чиновник, занимающий немалый пост в своем городе, с другой — вор, взяточник, убийца.