Происшествие - [18]

Тоня, как всегда, встретила ее преувеличенно любезно, повела на кухню, служившую столовой и гостиной, попросила сменить туфли на «гостевые» тапочки. Она проповедовала не только целительность чистого воздуха, но и чистого пола, вообще чистоты.

Скромная обстановка в доме Ирины, конечно, не могла соперничать с достатком, царившим в Тониной квартире. У Ирины было мало вещей, но много вкуса и свободного времени, и человек тонкий, отличающий богатство от элегантности, Иринин дом поставил бы выше Тониного.

В кухне сидела девушка, одетая в комбинезон из какой-то очень блестящей материи, и пила кофе. Лицо Ирине показалось знакомым.

— Это Марьяна, — сказала Тоня. — Ты не узнала ее?

— Узнала, — ответила Ирина. — Вы живете на одной площадке с Тониной мамой. Только мне казалось, что у вас светлые волосы.

— У меня они и сейчас светлые, — улыбнулась Марьяна. — Это парик. Вообще-то парики давным-давно вышли из моды, но когда идет дождь, я ношу его вместо шапочки. Сегодня по радио обещали дождь и, как всегда, обманули.

Тоня налила Ирине кофе.

— Пей. Очень вкусный. Мне приятельница привезла пакетик зерен из Танзании. А Сеня подарил новую кофемолку. — Тоня никогда не упускала возможности похвастаться заботливостью мужа.

— Потому и вкусный, что из Танзании, — проговорила Марьяна. — Из зерен, что продают у нас, невозможно приготовить что-либо приличное.

— Почему? — удивилась Ирина.

— В них нет кофеина. Вы разве не знаете, что сначала из зерен вытягивают кофеин для лекарств, а потом пускают в продажу?.. Вообще-то самый лучший кофе — растворимый.

— Ну уж! — возразила Ирина.

— Я имею в виду не тот, что делают у нас, а за границей, в гранулах. Вот это да! В Америке, между прочим, пьют только растворимый.

Ирина засмеялась.

— Откуда вы знаете? Вы что, были в Америке?

— Моя мама там была. Она с отчимом жила три года в Нью-Йорке. Он там был в командировке, — небрежно заметила Марьяна.

— Вот как! — сказала Ирина.

— Да. И еще у меня подруга вышла за иностранца. Она мне пишет. Как потрясающе там живут!

— Да? — Ирина заинтересованно смотрела на Марьяну.

— Ну, конечно! — с энтузиазмом воскликнула Марьяна. — Просто как в сказке. В магазинах — все что угодно. Глаза разбегаются. У каждого машина. Там ведь не то что у нас — машины гроши стоят. Вот, например, в Лос-Анджелесе вообще нет городского транспорта. Не нужен.

— Ой, не болтай глупостей, Марьяна, — поморщилась Тоня. — Ты просто чокнулась на этой заграничной жизни.

— Ничего не чокнулась! Я правду говорю. Мама рассказывала, что в городе Далласе тротуаров вообще нет — все на машинах.

— «Мильон курьеров», — усмехнулась Ирина.

— Каких курьеров? — удивилась Марьяна.

— Как у Хлестакова.

— Вы думаете, я выдумываю? — с обидой сказала Ирина. — А вы знаете, что там, например, двери в магазинах и отелях сами перед тобой раскрываются…

— Неужели волшебные? — засомневалась Ирина.

— Вы зря иронизируете. Все очень просто — срабатывают фотоэлементы. У нас обо всем этом не пишут. Но мне мама рассказывала. И потом, у меня есть знакомый киоскер, он всегда оставляет мне журнал «Америка». А у нас только про безработных пишут…

— Разве это неправда — о безработице? — спросила Ирина, прихлебывая кофе, который действительно был просто великолепным. Она любила кофе, но не всегда могла купить его.

— Почему неправда? Только ведь о том, что безработные получают пособие, у нас почему-то молчат. А они, между прочим, по триста долларов получают. А за три доллара можно водолазку купить. Вы можете на свою зарплату купить сто водолазок?

— Зачем мне сто водолазок? — пожала плечами Ирина, подумав, что на зарабатываемые ею деньги она и одну редко купить может. Но никакого чувства зависти к тем, кто может заваливать себя водолазками, не испытала.

— Ну, может, сто много, — согласилась Марьяна. — Я просто привела это как пример высокого уровня жизни в Америке. Вот там действительно все для блага человека.

— Вот бы и ехали туда, — раздраженно заметила Ирина.

— Хватит спорить, — миролюбиво проговорила Тоня. — Ты, как всегда, впадаешь в крайности, Марьяна. Хорошо там, где нас нет.

— Неправда, — убежденно ответила Марьяна. — Если б там было плохо, люди б не ехали туда. Ладно. Мне пора. В воскресенье я позвоню тебе. До свидания, Ирина.

Проводив Марьяну, Тоня вернулась на кухню.

— Ну и подруга у тебя, — не выдержав, заметила Ирина.

— Она не подруга… Мы жили на одной площадке, как ты знаешь. И учились в одной школе.

— Зачем же она к тебе пришла?

— Она достает мне иногда кое-какие продукты. Вообще-то она человек неплохой, но дуреха, помешалась на заграничной жизни.

— Она что, продавщица?

— Да нет. Работает в гастрономе возле нашего дома. Но не продавщицей, а художницей.

— Художницей? — удивилась Ирина. — А зачем гастроному художница?

— Ну, так это называется. А на самом деле этикетки с ценами рисует, объявления всякие. Каждый год поступает в институт и все время проваливается.

— В иняз, конечно?

— Почему «конечно»?

— Надеется за границу поехать?

— Каждый выбирает свою дорогу, — сухо ответила Тоня. — Ты ведь тоже держишься за свои стихи… Почему же тогда осуждаешь других? — Хотя Тоня ни в коей мере не была согласна с рассуждениями Марьяны, но в то же время не желала, чтоб кто-то, а тем более Ирина, осуждал ее знакомых.