Происшествие в Старом Шоскоме - [5]
Утром Холмс «обнаружил», что мы забыли блесну, и это послужило нам оправданием, чтобы воздержаться от рыбалки. Около одиннадцати мы отправились на прогулку, предварительно испросив у Барнса разрешение взять с собой черного спаниеля.
— Вот мы и у цели, — сказал Холмс, когда мы подошли к высоким воротам парковой ограды, увенчанным геральдическими грифонами. — По словам Барнса, леди выезжает на прогулку около полудня. Экипаж замедлит ход, пока будут открывать ворота. Как только он выедет, вы, Уотсон, обратитесь к кучеру с каким-нибудь вопросом. На меня внимания не обращайте. Я встану за кустами и буду наблюдать оттуда.
Ждать пришлось недолго. Минут через пятнадцать мы увидели, как по длинной аллее к воротам быстро приближается большое открытое ландо желтого цвета, запряженное парой великолепных серых лошадей. Холмс, стоявший с собакой за кустами, присел. Я с беспечным видом помахивал тростью, оставаясь на дороге. Появился смотритель и открыл ворота.
Лошади замедлили шаг, и я успел хорошо рассмотреть ехавших в коляске. Слева сидела молодая женщина весьма вызывающей, на мой взгляд, внешности. Справа от нее расположилась особа преклонного возраста. Она была сутула, лицо и плечи покрывало множество платков и шалей, что свидетельствовало о слабом здоровье. Когда экипаж выехал за ворота, я повелительным жестом остановил кучера и спросил у него, как найти сэра Роберта.
В этот самый момент из-за кустов появился Холмс и спустил с поводка спаниеля. С радостным лаем пес бросился к коляске и вспрыгнул на ступеньку. Но неожиданно бурная радость сменилась у него неистовой яростью, и он со злостью вцепился в черную юбку.
— Поехали! Поехали! — послышался хриплый крик.
Кучер хлестнул лошадей, карета умчалась, оставив нас одних посреди дороги.
— Что ж, Уотсон, эксперимент удался, — сказал Холмс, пристегивая к поводку возбужденную собаку. — Пес принял даму за свою хозяйку, но оказалось, что это вовсе не так. Собаки не ошибаются.
— Но я слышал мужской голос! — воскликнул я.
— Совершенно верно! У нас в руках еще один козырь, Уотсон. Но от этого игра не становится менее рискованной.
У моего друга, по-видимому, не было пока других планов, и мы наконец смогли опробовать наши рыболовные снасти в ручье у мельницы, а на ужин отведать замечательной местной форели. Вечером к Холмсу вернулась жажда деятельности. И вот мы снова оказались на дороге, которая утром вывела нас к воротам парка. У ограды маячила высокая темная фигура. То был наш лондонский посетитель Джон Мейсон, шоскомский тренер.
— Добрый вечер, джентльмены, — приветствовал он нас. — Я получил вашу записку, мистер Холмс. Сэр Роберт все еще не вернулся, но, насколько я знаю, его ждут сегодня вечером.
— Склеп далеко от дома? — спросил Холмс.
— С четверть мили.
— Тогда нам нечего бояться.
— Вам-то конечно, мистер Холмс. А я надолго отлучиться не могу — как только сэр Роберт приедет, мне сразу придется отчитываться за Принца.
— Понятно. В таком случае мы с Уотсоном будем действовать сами. Вы только отведите нас в склеп.
Несмотря на непроглядную тьму безлунной ночи, Мейсон уверенно вел нас через пастбищные угодья, пока, наконец, перед нами не вырос черный силуэт древней часовни. Мы проникли в нее через дыру, на месте которой когда-то был вход, и наш проводник, спотыкаясь о валявшиеся повсюду обломки старой кладки, направился в угол здания, где оказалась лестница, ведущая в склеп. Он чиркнул спичкой, и нашим взорам открылся весьма унылый вид. Это было мрачное зловонное место. Вдоль ветхих, осыпающихся стек из грубо обтесанного камня стояло множество гробов, некоторые из них были свинцовые, другие — каменные. С одной стороны склеп завершался крестовым сводом, едва различимым в темноте над нашими головами. Холмс зажег фонарь, желтый свет которого несколько оживил эту печальную картину. Его лучи тускло отражались в металлических пластинах на гробовых крышках; многие из них были украшены грифоном с короной — геральдическим знаком этого старинного рода, представители которого привыкли расставаться с воздаваемыми им почестями лишь у врат в царство Смерти.
— Вы говорили о каких-то костях, мистер Мейсон. Укажите это место, и мы не станем вас больше задерживать.
— Вот здесь, в углу. — Тренер пересек склеп и вдруг застыл от неожиданности, когда фонарь осветил место, к которому он направлялся. — Но их здесь нет, — произнес он.
— Так я и предполагал, — усмехнулся Холмс. — Думаю, пепел от них до сих пор покоится в той самой печи, которую и раньше использовали с подобной же целью.
— Но кому и зачем понадобилось сжигать кости человека, умершего сотни лет назад?
— Именно здесь мы и хотим найти ответ на этот вопрос, — сказал Холмс. — Однако наши поиски, боюсь, могут затянуться. Так что вы возвращайтесь назад, мистер Мейсон. К утру, я думаю, тайна будет разгадана.
Когда Джон Мейсон ушел, Холмс принялся внимательно осматривать каждый гроб. Начал он с самых древних, оказавшихся еще саксонскими. После них нас ожидали многочисленные гробницы с нормандскими именами Гуго и Одо. Наконец мы добрались до сэра Уильяма и сэра Дениса Фолдеров, живших в XVIII веке. Примерно через час после начала поисков Холмс дошел до свинцового гроба, стоявшего в конце ряда у самого входа в склеп. Я услышал, как он радостно вскрикнул, и по его торопливым, но уверенным движениям понял, что цель достигнута. С помощью лупы Холмс тщательно обследовал края тяжелой крышки. Потом он достал из кармана небольшой консервный нож, служивший ему отмычкой, просунул его в щель и поддел крышку, которая держалась, как оказалось, лишь несколькими зажимами. Крышка с громким треском поддалась. Но едва она приоткрылась, частично обнаружив содержимое гроба, как случилось непредвиденное.
