Происшествие с Андресом Лапетеусом - [3]

Больше Лапетеус не видел ни одного немца.

Капитан Пыдрус сказал ему:

— Нужно беречь патроны.

Рядом с домом разорвались две-три мины. Трудно было понять, откуда они прилетели.

— Ох ты, черт! — сказал кто-то, наполовину ругаясь, наполовину причитая.

Напряженно прозвучал вопрос капитана Роогаса:

— Нет ли где-нибудь бесхозного автомата или винтовки?

Примерно полчаса немцы стреляли по всем дверным и оконным проемам. Командир третьего отделения был убит, и капитану подали автомат.

Потом стало тише.

Не ожидая приказа, солдаты разделились и залегли у всех окон и у пробитых снарядами отверстий в стенах.

Снова загрохотали мины. Одна из них упала прямо на перегородку. Двоих ранило.

— Соображаешь, откуда лупят? По-моему, наши минометы. Вдруг не знают, что мы здесь?

Это говорил младший сержант Хаавик рядовому Паювийдику.

— Я не удивился бы. Воюем, словно няньки из детского сада. Но сейчас по нас кроют фрицы, — ответил Паювийдик.

— Ночью надо бы сматываться, — высказал свое соображение Хаавик.

Паювийдик потер колено и сказал:

— Смерть одна — что тут, что там.

Разрывы мин участились.

Лапетеус распорядился, чтобы на каждой стороне дома осталось по два караульных. Остальным приказал укрыться в подвале.

Офицеры посоветовались между собою. Вскоре все узнали, что развалины решено защищать любой ценой.

Когда стемнело, огонь миномета прекратился. На ночь командир взвода разбил людей на две группы. Одни остались отдыхать в подвале, других он расставил у окон. Но никто не смог сомкнуть глаз. В десять часов и в четыре часа ночи немцы под покровом темноты пытались прорваться в развалины. Их отбили.

К утру осталось двенадцать боеспособных человек. К следующей ночи только пять: Лапетеус, Пыдрус, Роогас, Паювийдик и Хаавик.

Счастье, что фрицы почему-то оставили их в покое.

Никто из пятерых не спал и в эту ночь. Разве что кроме Паювийдика, умевшего вздремнуть в промежутке между собственными выстрелами.

Мучали бессонница, голод и жажда.

Рано утром осколками мины ранило Лапетеуса и Роогаса.

В 10.00 наши орудия и минометы открыли плотный огонь. Снаряды рвались и в развалинах.

— Нас считают уже трупами, — крикнул Хаавик Паювийдику.

Тот спросил:

— Махорка у тебя есть? Нет? У меня есть. Бери, скручивай.

Вскоре началось наступление.

Паювийдик и Пыдрус стреляли по немцам, пробегавшим мимо развалин.

Хаавик лежал за грудой кирпича у западной двери и выглядывал наружу. Но он никого не видел.

После того, как подразделения их полка дошли до развалин и прошли дальше, Пыдрус распорядился отправить раненых на перевязочный пункт. Вечером младший лейтенант Лапетеус вернулся из санитарного батальона. Роогаса, у которого было ранение в легкие, эвакуировали в тыл.

Паювийдик, чертыхаясь, разыскивал хозвзвод. У него сосало под ложечкой, и он ругал поваров, запропавших черт те куда.

Хаавик доложил командиру батальона подробности обороны развалин. Он же написал заметку в дивизионную газету, вскоре ему дали орден Красной Звезды…

3

Вдруг майор Роогас сообразил: Андрес Лапетеус пригласил в гости только тех, с кем он до последнего оборонял развалины. Припомнилось и то, что он и Лапетеус после боя несколько сблизились. Они не стали хорошими друзьями, но время от времени он ощущал потребность пойти в пятую роту второго батальона, где Лапетеус был уже командиром роты. Там он встречал и Паювийдика и Хаавика, которого потом послали в военную школу на ускоренные курсы подготовки офицеров. Встречал он порой и медсестру Хельви Каартна, это она в то утро перевязала и его и Лапетеуса.

Да, Лапетеус пригласил именно тех, кто был с ним в развалинах дома, с теплотой подумал Роогас. Он снова позвонил в больницу. Лапетеус все еще не пришел в сознание.

— Как он… вообще?

— Положение серьезное. Тяжелое сотрясение. Сломана часть ребер. Сильные внутренние кровоизлияния. Ранения головы. Сейчас пока ничего точно сказать нельзя. Так скоро мы к нему никого не пустим.

Роогас понял, что дежурный врач считает его нетерпеливым чиновником, которому не терпится допросить главного виновника катастрофы. А ему было просто жаль Андреса Лапетеуса. Он упрекал себя, что вчера вечером держался холодно, сдержанно, что не понял и не хотел понять Лапетеуса.

Майор Роогас решил разыскать Паювийдика и Пыдруса. Их адреса он знал…

Анте Паювийдик сидел на кухне и хлебал картофельный суп.

— Садись, — он указал на табурет. Потом достал из шкафа чистую тарелку, налил и Роогасу. — Приятного аппетита.

Он действовал так спокойно и обыденно, словно майор Роогас был его ежедневным гостем, который заходит по вечерам похлебать супа из миски на уголке кухонного стола. Конечно, Роогас не чужой ему. Как может быть чужим человек, вместе с которым лежали под огнем врага, кто при встрече на улице охотно поболтает с тобой и разопьет бутылочку пива где-нибудь в буфете или в баре. Раза два они были в гостях друг у друга.

Майор Роогас съел несколько ложек супа.

— Лапетеус в больнице, — сказал он тогда.

— Что с ним? — Паювийдик перестал есть.

— Разбился, почти что насмерть.

— Когда?

— Сегодня ночью.

— Как же это случилось?

— Он вас домой не отвозил?

Паювийдик внимательно посмотрел на майора Роогаса.