Происшествие на Чумке - [33]

И все-таки, освободившись от дел, девушка торопилась на Урал. Однако выехать оказалось не так просто: с вокзалов Москвы уходило ограниченное количество пассажирских поездов. Маша пробовала постоять в очередях у билетных касс, но безрезультатно. Но вот к ней явился Николай Иванович.

— Послушайте, Маша, — сказал он, — вы какая-то неуловимая. Хожу, хожу к вам и никак не могу застать дома. Где это вы пропадаете?

— Ой, знаете, я все эти дни бродила по Москве. Смотрела на дома, на людей.

— Думаю, что сердце ваше навечно принадлежит Москве. Я сам москвич и прекрасно вас понимаю. Может быть, вы хотите остаться здесь? Работы сколько угодно, а с формальностями можно решить вопрос быстро.

— Что вы, — испугалась Маша. — Я люблю свой завод и возвращусь в Москву вместе с ним. Только с ним, Николай Иванович!

— Я так и думал. Но почему же вы до сих пор не побеспокоились о билете?

— Уже беспокоилась, — грустно вздохнула Маша.

— Быстро не получается?

— Не получается.

— Вот наказание за то, что теряете связь с друзьями. Вам уже давно заказан билет.

— Давно заказан? — ахнула Маша. — Николай Иванович, я могу вас поцеловать от радости! Я так вам благодарна!

— А при чем здесь Николай Иванович? — смутился молодой человек. — Я выполняю приказание подполковника Линева.

— Ага, а если бы не было приказания, так вы бы не побеспокоились обо мне?

— Да разве я виноват, что подполковник отдал приказание? — возмутился Николай Иванович. — Я бы и сам все сделал. Теперь же, раз приказание отдано — надо докладывать.

— И доложите, что я страшно благодарна вам — только не забудьте это сказать — и товарищу Линеву. Постойте, постойте, Николай Иванович, дайте досказать. Благодарна прежде всего не за билет, а за то, что вы помогли мне, моим товарищам — всему заводу, моему Андрею и его товарищам на фронте. Понятно?

— Понятно, понятно! — засмеялся Николай Иванович.

Однако забота подполковника Линева не ограничилась заранее заказанным билетом. Когда наступила минута ехать на вокзал, за Машей была прислана легковая машина. Николай Иванович предупредительно распахнул дверцу.

— Знаете что, Николай Иванович? — сказала Маша, когда тронулась машина. — Я вот возьму да и напишу обо всех ваших любезностях своему Андрею. Вы ведете себя слишком подозрительно. К моим услугам машина, любезно открытая дверца. Чего доброго, на дорогу преподнесете килограмм шоколадных конфет.

Николай Иванович до корней волос покраснел и, не зная куда деться от неловкости, положил Маше на колени бумажный пакет.

— Это... — сказал он и повернул голову к окошку, — это и есть конфеты, только, кажется, не шоколадные.

— Опять приказание? — улыбнулась Маша.

— Нет, собственная инициатива!

Оба весело рассмеялись. И поняли, что их связывает хорошая, прочная дружба.

— Скажите, Николай Иванович, — серьезно спросила Маша. — Если не секрет, привезли «каменную бабу» в Москву?

— Нет, это не секрет. Привезли. На вашем заводе, Маша, бдительность была не на высоте. Поэтому «каменную бабу» и допустили в ответственнейший цех в качестве чернорабочей. Казалось бы, ну что может сделать эта женщина, прикидывавшаяся дурочкой? А она делала то, чему ее научила ваша бывшая соседка — когда удавалось, в термическую ванну сыпала особый порошок. Коварные пылинки разрушающе действовали на металл — он изнашивался преждевременно. Надо такой-то детали работать сто часов, а она исправно служит лишь десять. Одна такая деталь попадалась из тысячи. Но вы понимаете, к чему это вело?

Маша подняла голову и глухо сказала:

— Очень хорошо понимаю, Николай Иванович. Одна деталь — человеческая жизнь. Отказал мотор в воздухе, и... Мне это подполковник уже рассказывал. Потому-то я и просила вас поблагодарить его за себя, за Андрея, за всех советских людей. Ну, а моя бывшая соседка?

— Что же, Маша, вы правы: товарищу Линеву пришлось немало потрудиться, стягивая воедино все нити обвинения. Ваша бывшая соседка никакая не Петрова Ольга Ивановна, так же как и не Могилевская. Она жила в нашей стране под разными именами, как это делают шпионы... Ну, вот и вокзал, Маша. Помните, как до войны на Комсомольской площади было светло?

— И все равно чудесная наша Москва! — подхватила Маша. — Ничего нет лучше на свете.

Молодые люди говорили о любимом городе, пока поезд, в который села Маша, не отошел от перрона. Маша стояла на площадке и махала рукой Николаю Ивановичу. И он махал ей, и что-то говорил, чего она уже не могла расслышать.

Поезд, набрав скорость, долго мчался вдоль московских улиц, проскакивал через мосты, под которыми шли трамваи, миновал несколько громад заводов и снова поровнялся с жилыми домами столицы, словно никак не мог расстаться с городом славы великого народа.

БИОГРАФИЧЕСКАЯ СПРАВКА

Валентина Степановна Иванникова родилась в 1911 году в деревне Ламская Пальна Орловской области. С семнадцатилетнего возраста начала трудовую жизнь — работала токарем на моторостроительном заводе. В. 1938 г. закончила Литературный институт им. А. М. Горького Союза советских писателей СССР. С той поры работает в военной печати; в годы Великой Отечественной войны — во фронтовой газете «За честь Родины».