Происхождение и эволюция человека - [16]
Каким фактическим материалом располагал Ламарк для размышлений о происхождении человека? Как видно из приведенного очерка о накоплении антропологических знаний, к началу XIX в. были известны данные, которые с очевидностью подводили к мысли о генеалогическом родстве человека с высшими обезьянами и эволюционной преемственности между ними. Во-первых, было показано близкое сходство в строении частей тела, особенно скелета и мышечной системы конечностей, во-вторых, замечена способность антропоидов к вертикальным позам и хождению по земле и стволам деревьев (брахиация), в-третьих, выявлены довольно развитое целенаправленное поведение и голосовое общение, наконец, семейно-стадный (социальный) образ жизни. Все эти показатели близкого родства человека с высшими антропоидами послужили наглядным основанием для включения Линнеем вида Homo sapiens в род Homo, семейство гоминоидов и отряд приматов. На очереди стала задача объяснить эволюционное происхождение человеческого вида, что впервые и попытался в систематизированной форме сделать Ламарк.
Эволюционно-антропологические изыскания Ламарка ограничивались скудостью фактических данных из сравнительной морфологии и экологии высших приматов, а также слабой еще разработанностью систематики гоминоидов, произвольностью и ошибками при ее построении. Единственным примером возможных предков человека, с которым генеалогически связаны современные антропоиды, он называет «самое совершенное животное» типа африканской обезьяны шимпанзе, которую в то время обозначали «ангольским орангом» (Simia troglodytes Lin.). При сравнении ангольского оранга с орангутангом (Simia satyrus Lin.) Ламарк показывает слабую осведомленность в экологии и образе жизни этих разных антропоидов. Орангутанга он называет индийским животным, хотя тот обитает на островах Юго-Восточной Азии. Подобные артефакты были не редкостью в представлениях «кабинетных» ученых, зачастую ссылавшихся на рассказы и вымыслы странствующих натуралистов и миссионеров. Ни на какие работы предшественников или беседы с коллегами, кроме врача Б. Ришерана, Ламарк не ссылается, что дополнительно демонстрирует умозрительность его рассуждений, интеллектуальную замкнутость и в какой-то мере отчужденность от научного сообщества в обсуждении проблемы антропогенеза.
В целом симиальная концепция представляла собой конгломерат в основном общих рассуждений с попыткой синтеза выдвинутых ранее положений: принцип градации и стремления животных подняться до уровня человека (Робинэ), идея о потребности как стимуле развития морфофизиологической организации (Гельвеций), «законы» упражнения органов и наследования приобретенных изменений (Бюффон). Новаторство и историческая заслуга автора симиальной концепции заключались в укреплении идеи о естественном происхождении человека, и тем самым она стала одним из истоков нового направления в науках о человеке — эволюционной антропологии.
При жизни Ламарка его гипотеза о происхождении человека под действием естественных законов не имела успеха, как и его эволюционная концепция в целом. Более того, умозрительный характер рассуждений, фактическое обоснование фактами наблюдений, многие из которых были сомнительными, не говоря уже об антикреационистской направленности, на полвека предопределили негативное ее восприятие научным сообществом и в официальных кругах. В одном из писем известный биолог Г. Лаказ-Дютье вспоминал: «Когда я начал свои занятия в Париже, к общим идеям Ламарка обращались только для того, чтобы над ним посмеяться… В Ботаническом саду крупнейшие ученые называли его помешанным». Предвзятой критике и осмеянию подвергался Ламарк за его эволюционные выступления со стороны Ж. Кювье и других солидных ученых. На одном из официальных приемов он вызвал насмешливые реплики Наполеона, которыми вообще отличался французский император. Здесь видим не такой уж редкий случай в истории науки неприятия новых («сумасшедших», по выражению физика Н. Бора) идей, их обструкции, длительного забвения и затем озарения по поводу уже ранее «изобретенного велосипеда».
В заключение очерка о накоплении антропологических знаний за более чем два тысячелетия отметим наиболее характерные особенности этого периода. С античности и до середины XIX в. значительно продвинулись вперед представления о естественном происхождении человека путем сбора доказательств его сходства с животными, в первую очередь, с высшими антропоидами. На основании этого сходства было определено положение человеческого вида в общей зоологической системе и выдвинута первая научная концепция антропогенеза. Доказательства генеалогической связи между человеком и высшими животными на фактическом материале и даже путем умозрительных построений в ключе идеи исторического развития знаменовали начало становления новой научной отрасли — эволюционной антропологии.
Предшественники Ч. Дарвина в становлении эволюционной антропологии
Давно общепризнанным стало мнение считать Дарвина ученым, впервые выступившим с утверждением о естественном происхождении человека. Уже из приведенного выше исторического очерка видно, что при всем основополагающем вкладе Дарвина в становление эволюционной антропологии это мнение в буквальном его прочтении не совсем оправданно. Даже у великих деятелей науки всегда были предшественники, стоявшие у порога новых открытий. Развитие научных исследований не литературное и художественное творчество, и здесь внезапных озарений вне всякой связи с уже накопленными знаниями не бывает. К примеру, И. Ньютон, по его собственному признанию, пришел к формулировке закона всемирного тяготения, опираясь на «плечи гигантов» Кеплера, Гука и Джильберта. Можно сказать, сходным образом обстояло дело с непосредственными предшественниками Дарвина в становлении эволюционной антропологии, но толчком к их выступлению была его общая концепция эволюции.
Не только в знании, но и в красоте — сила. Эта истина стала понятной человеку с момента осознания значения красивой внешности в личной и общественной жизни. Забота о ней становится предметом повседневного внимания с применением разных средств облагораживания естественного подарка судьбы. Гимн красоте человека объединяет сюжеты настоящего издания.
Эволюция человека оставила наследие в виде рудиментов и атавизмов, феномен толстеньких младенцев, мир близнецов, разные формы телосложения, с которыми связаны поведение и профессиональная ориентация в производстве, военном деле, спорте. Красота лица и телосложения являются объектом внимания и заботы человека о своей внешности. В массе людей выделяются таланты и гении, природная одаренность которых остается еще мало известной. Эти сюжеты составляют содержание настоящей книги.
Работа представляет комплексный анализ антропологических и этических учений с древнейших времен до современности в их взаимозависимости и взаимовлиянии. Адресуется студентам и аспирантам гуманитарных вузов, а также широкому кругу читателей.
Штрихи к портретам известных отечественных и зарубежных деятелей науки: академиков – Г. Марчука, Л. Окуня, Ж. Алферова, А.Сахарова, С.Вавилова, Ф.Мартенса, О.Шмидта, А. Лейпунского, Л.Канторовича, В.Кирюхина, А.Мигдала, С.Кишкина, А. Берга, философов – Н.Федорова, А. Богданова (Малиновского), Ф.Энгельса, А. Пятигорского, М.Хайдеггера, М. Мамардашвили, В.Катагощина, выдающихся ученых и конструкторов – П.Чебышёва, К. Циолковского, С.Мальцова, М. Бронштейна, Н.Бора, Д.Иваненко, А.Хинчина, Г.Вульфа, А.Чижевского, С. Лавочкина, Г.Гамова, Б.
После Альбигойского крестового похода — серии военных кампаний по искоренению катарской ереси на юге Франции в 1209–1229 годах — католическая церковь учредила священные трибуналы, поручив им тайный розыск еретиков, которым все-таки удалось уберечься от ее карающей десницы. Так во Франции началось становление инквизиции, которая впоследствии распространилась по всему католическому миру. Наталия Московских рассказывает, как была устроена французская инквизиция, в чем были ее особенности, как она взаимодействовала с папским престолом и королевской властью.
В книге собраны воспоминания участников Отечественной войны 1812 года и заграничного похода российской армии, окончившегося торжественным вступлением в Париж в 1814 году. Эти свидетельства, принадлежащие самым разным людям — офицерам и солдатам, священнослужителям и дворянам, купцам и городским обывателям, иностранцам на русской службе, прислуге и крепостным крестьянам, — либо никогда прежде не публиковались, либо, помещенные в периодической печати, оказались вне поля зрения историков. Лишь теперь, спустя двести лет после Отечественной войны 1812 года, они занимают свое место в истории победы русского народа над наполеоновским нашествием.
Автор книги рассказывает о появлении первых календарей и о том, как они изменялись, пока не превратились в тот, по которому мы сейчас живем. Вы узнаете много интересного и познавательного о метрических системах, денежных единицах и увлекательных парадоксах физики, химии и математики. Занимательные исторические примеры, иллюстрируя сухие факты, превращаются в яркие рассказы, благодаря живому и образному языку автора.
Одна из первых монографий Александра Койре «Этюды о Галилее» представляет собой три, по словам самого автора, независимых друг от друга работы, которые тем не менее складываются в единое целое. В их центре – проблема рождения классической науки, становление идей Нового времени, сменивших антично-средневековые представления об устройстве мира и закономерностях физических явлений. Койре, видевший научную, философскую и религиозную мысли в тесной взаимосвязи друг с другом, обращается здесь к сюжетам и персонажам, которые будут находиться в поле внимания философа на протяжении значительной части его творческого пути.