Происхождение альтруизма и добродетели. От инстинктов к сотрудничеству - [84]

Так почему же мы уничтожаем окружающую среду? Ответ известен. Экологический ущерб вызван все той же дилеммой заключенного — только играют в нее не двое игроков, а множество. Проблема сводится к тому, чтобы заставить двух эгоистов сотрудничать в интересах общего блага и воздержаться от искушения извлечения выгоды за счет других. Охрана среды поднимает тот же вопрос: как помешать эгоистам загрязнять природу и истощать ее ресурсы за счет более осмотрительных граждан? Каждый раз, когда кто-то вводит очередное ограничение, он только играет на руку менее сознательным индивидам. Моя сдержанность предоставляет кое-кому дополнительные возможности. Все происходит так, как и в дилемме заключенного. Только играть тяжелее, потому что участников уже не два, а много.

Не удивительно, что специалисты по охране природы многократно и уже машинально призывают к изменениям в человеческой природе (или в ценностях, как они предпочитают это называть). Наивно воображая, будто от нашего инстинктивного эгоизма можно избавиться настойчивыми призывами быть хорошими (а в седьмой главе мы видели, что подобные воззвания — мощный человеческий инстинкт, чего нельзя сказать о следовании ему), они требуют создания нового набора ценностей, коими необходимо руководствоваться всякому современному человеку. Чтобы придать своему воплю дополнительное правдоподобие, экологи указывают, насколько естественна была такая добродетель для наших «диких» предков. Вслед за Руссо они полагают, что жадность — наряду с капитализмом и высокими технологиями — придумали совсем недавно. Мол, откажитесь от нее, и вы заново оберете духовную гармонию с природой!

Как бы там ни было, единственное обоснованное заключение таково: инстинктивной экологической этики, то есть врожденной склонности к ограничению, его развитию и практике, у нашего вида нет. Выходит, она должна преподаваться вопреки человеческой природе, а не созвучно с ней. Она не приходит естественно. Мы это знали, разве нет? И все равно продолжали надеяться, что где-то глубоко в наших сердцах живет экологически благородный дикарь, которого можно вызвать надлежащими песнопениями и заклинаниями. Но вот беда: его там нет.

Как пишут Бобби Лоу и Джоэл Хейнен, «природоохранные философии, построенные на генерализованной и диффузной пользе для всего сообщества, вероятно, обречены на провал, ибо бережное отношение к природе невыгодно ни отдельному индивиду, ни родственной группе. Мы бы рады ошибаться, но подозреваем, что это не так»²⁰¹.

Не унывайте! В конце концов, дилемма заключенного не является исконным оправданием человеческого эгоизма — как раз наоборот. Многократная, подразумевающая свободный выбор партнеров игра всегда благоволит хорошим гражданам. Добрые стратегии — «Око за око», «Павлов», «Строгая, но справедливая» — выигрывают у плохих. Возможно, теория игр поможет найти решение и дилемме эколога. Возможно, именно благодаря ей удастся наконец отыскать способ, как заставить эгоистичных эксплуататоров не убивать куриц, несущих золотые яйца.

Глава двенадцатая. В которой обнаруживается вся неполноценность правительств

Сила собственности

«Первый, кто напал на мысль, огородив участок земли, сказать: «Это мое», и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких бедствий и ужасов избавил бы род человеческий тот, кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы своим ближним: «Не слушайте этого обманщика! Вы погибли, если способны забыть, что плоды земные принадлежат всем, а земля — никому!»

Жан-Жак Руссо. Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми. 1755

«Дайте во владение человеку голую скалу, и он превратит ее в сад. Дайте ему на девять лет в аренду сад, и он превратит его в пустыню… Право собственности творит чудеса: оно превращает песок в золото».

Артур Янг. Путешествия. 1787г202

Скалистое побережье штата Мэн — рай для омаров, буквально кишащих у берегов и в глубоких прохладных бухтах. Сотни лет их ловили и поставляли в качестве деликатеса на столы богатеев из Бостона и Нью-Йорка. В принципе, «охотником на омаров» может стать любой. Лицензия дешева и легкодоступна, а значит, никаких юридических препон нет. Как и ограничений относительно количества, которое разрешается вылавливать отдельно взятому рыбаку. Единственное правило — не убивать размножающихся самок и особей меньше установленного размера. Дело прибыльное, а оборудование относительно простое.

Иными словами, все ингредиенты для экологической катастрофы на месте. Новому рыбаку всегда выгоднее приложить максимум усилий. И чихать он хотел, что популяция этих ракообразных может просто-напросто не выдержать такого давления. Причина — все та же дилемма заключенного: если не я, то кто-то другой. Но вот что удивительно: ловцы лобстеров штата Мэн, по крайней мере до недавнего времени, не бедствовали. Они не вылавливали слишком много добычи, в течение 50 лет добывая примерно одинаковое ее количество — 7-10 тысяч тонн в год. Как же им удавалось избежать экологической катастрофы?