Происхождение альтруизма и добродетели. От инстинктов к сотрудничеству - [86]

.

В теории так оно и есть: ресурсы, предполагающие открытый доступ для всех, катастрофически уязвимы для чрезмерной эксплуатации со стороны «халявщиков». Проблема в том, что Хардин ошибался. Средневековые общинные пастбища не были общедоступны. Они представляли собой тщательно регулируемую общинную собственность — как лобстеры в штате Мэн. Конечно, официально зафиксированных прав и очевидных правил относительно того, кто мог пасти на них свой скот или рубить низкоствольник, было не так уж много. Всякому человеку со стороны они действительно показались бы общедоступными. Но попробуйте-ка добавить своих коров к общему стаду, как обнаружите неписанные правила — причем очень скоро.

На практике английский средневековый общинный выгон являлся сложной паутиной ревниво охраняемых прав собственности под крылышком владельца поместья. Ему-то он и принадлежал — но лишь при условии, что помещик не ущемлял крестьянские права. Последние включали в себя общественный выгон, пользование лесом, добычу торфа, выпас свиней в лесу, рыбную ловлю и пользование почвой. Говоря простым языком, крестьянин мог пасти скот, рубить деревья, выкапывать торф, кормить свиней желудями, ловить рыбу, а также брать гравий, песок или камень. Права принадлежали отдельным людям. Когда манориальная система развалилась, общинные земли перешли в совместное владение групп крестьян. Впоследствии эти права были аннулированы, видоизменены или попраны в ходе огораживания. Но общинные земли никогда не были общедоступны²⁰⁶.

Вплоть до сегодняшнего дня на многих вересковых пустошах Пеннин (север Англии) сохраняется традиционное средневековое правило «квот». Каждая овца может пастись где ей угодно, но пастух не имеет права добавить к стаду новых животных. Существует некая квота, определяющая количество овец в стаде — причем они должны родиться на пустоши и знать окружающую область, оставаясь примерно на одном и том же месте весь год. Теоретически квоты вычисляются таким образом, чтобы предотвратить перевыпас. В Средние века большинство деревенских общих выгонов имели подобные же ограничения. Теперь, когда квоты полностью коммерциализованы, превратившись в товар, который можно покупать и продавать за деньги, английские общинные выгоны стали, по сути, частично приватизированной общинной собственностью. Почти то же всегда было справедливо в лесных массивах Старой Англии и в отношении поросли (низкоствольника): права вырубки кому-то да принадлежали. Согласно историку английского лесного хозяйства Оливеру Рэкхему, «члены общин — не дураки, они прекрасно осознают проблему Хардина. Они чувствуют надвигающуюся Трагедию и стараются ее избежать. Они разрабатывают специальные правила, препятствующие чрезмерной эксплуатации ресурса со стороны любого участника. Из протоколов манориального суда видно, что такие правила не только существовали, но и корректировались сообразно с изменяющимися обстоятельствами»²⁰⁷.

Следовательно, утверждать, будто всякий ресурс, коим владеет община, неизбежно столкнется с трагедией общин, неправомерно. Такая собственность и ресурсы с открытым доступом — очень разные вещи. Английские общинные земли до начала процесса огораживания, подразумевавшие подлинное равноправие и свободный доступ для всех — ностальгический миф. Хардин, судя по всему, этого не знал, и написанное им базировалось на теории, а не на фактах²⁰⁸.

Осторожно, национализаторы!

Стоит разобраться в этой путанице, как становится ясно: со всевозможными проблемами общины легко, рационально и эффективно управляется местное население, отнюдь не претендующее на лавры профессиональных экономистов. Как раз-таки последние часто уничтожают, губят и разрушают разумные меры управления общественными землями. Политолог Элинор Остром много лет собирал примеры хорошо управляемых общинных ресурсов. В Японии и Швейцарии, например, местное население тщательно следит за лесами, веками находившимися в собственности общин.

На турецком побережье, близ города Алания, есть одно рыбное место. В 1970-х годах здешние рыбаки попались было в ловушку чрезмерной ловли и истощения. Однако, сообразив, к чему это ведет, тут же разработали хитроумный и сложный набор правил. Он подразумевал закрепление за каждым из лицензированных рыболовов по участку (с помощью жеребьевки), а также дальнейшую ротацию последних в течение всего сезона. За соблюдением этих правил следят сами рыбаки, хотя эту систему признает и правительство. Здесь рыбному промыслу экологическая катастрофа больше не грозит.

Неподалеку от испанского города Валенсия протекает река Туриа. Ее воды делят между собой более 15 тысяч фермеров — причем система существует уже как минимум 550 лет. Когда подходит его очередь, каждый крестьянин волен брать столько воды из распределительного канала, сколько нужно — и не тратит зря ни капли. Что же ему мешает? Бдительное око соседа. В случае необходимости тот может подать жалобу в так называемый совет по делам ирригации — Tribunal de las Aguas, — который собирается перед валенсийским собором каждый четверг. Судя по записям, ведущимся с 1400-х годов, мошенничали и обманывали редко. Орошаемые районы Валенсии —