Проигрыш — дело техники - [48]

— Детектив Эмир сказал мне, что это срочно.

— Да, проходите, давайте присядем!

Силанпа показал Лотарио фотографии, но Тифлиса шофер не признал.

— Ну что вы, ничего похожего и близко нет! У этого сеньора ряха, как у бубличных дел мастера. Нет, те, что меня встречали, были совсем другие.

— Ладно, дело постепенно проясняется… — промолвил Силанпа. — Спасибо, Абучиха. Эступиньян?

— Вопросов не имею!

— Тогда пошли.

Он привел их к Тринадцатой каррере.

— Куда теперь?

— Опять к гостинице «Эсмеральда» — уверен, обстановка там накалилась до предела.

2

По всему кабинету Тифлиса плавал табачный дым. Рунчо и Хамелеон курили «насьоналес» и пили агуардьенте «кристаль». Дон Элиодоро то раскуривал, то нервно гасил гаванскую сигару, закусывал лимоном каждую очередную копу, выпитую залпом до дна, и протягивал ее, чтобы ему наполнили снова. Сусан сидела в кресле, неприязненно поглядывая на мужчин.

— Королева, повторяю свой вопрос в последний раз, пока еще по-хорошему, обратите внимание: куда подевались мои бумажки?

— Элиодоро, мне уже надоела эта комедия! Если хочешь говорить со мной, вели своим гориллам убраться отсюда!

— Они для меня, как родные дети, мамита, — ответил Тифлис, бросая взгляд на телохранителей. — Им позволено слышать все, что я говорю и даже думаю.

— Но только не все, что говорю я!

— Ну, вот что, мами, ваша туфта меня уже заколебала! — Он с яростью вдавил в пепельницу кончик сигары. — Документы на землю пропали! Кто знал, что они у меня? Только вы, моя королева! И что из этого следует?

— А я не понимаю, о чем ты мне талдычишь, черт тебя возьми! Вернее, я знала о документах, но… я-то чем виновата, Элиодоро, если ты их куда-то засунул и теперь отыскать не можешь?

— Ай, мами, ай!.. Какая непосредственность! Рунчито, принеси-ка зеркало, видать, у меня на лице написано, что мне можно вешать лапшу на уши, а я и не знал!

— Элиодоро, по этому озеру мы с тобой плывем в одной лодке! Я вышла отсюда и сразу поехала домой. Если не веришь, спроси мою горничную.

— Во всем этом есть и хорошая сторона, королева — отныне мы с вами всегда будем совсем близко.

— О чем ты?

— О том, что пока не отыщутся бумаги, я вас никуда от себя не отпущу.

— Ты не имеешь права! Это похищение!

Сусан вскочила с кресла и решительным шагом направилась к двери, но по сигналу Тифлиса Рунчо схватил ее за руку.

— Не смей прикасаться ко мне, свинья!

— Не стоит его оскорблять, королева! Этим вы только ухудшите свое положение. Этажом ниже для вас приготовлен номер, вполне приличный, даже с телевизором.

— Если у тебя украли документы, подумай, кто заинтересован в том, чтобы заполучить их! Ты же сам мне говорил, что Эскилаче и Барраган повсюду их разыскивают! И Варгас Викунья тоже! Не говоря уж о том репортере, который рылом землю роет, чтоб докопаться до правды!

— Мы обязательно узнаем, чьих поганых рук это дело, а до тех пор никто не выйдет отсюда, пока не найдутся документы. Рунчито, сделай милость, проводи даму в ее апартаменты!

— Не имеешь права!.. — успела выкрикнуть Сусан, после чего Рунчо вытолкал ее в коридор.

Тифлис в туалете уселся на унитаз и задумался. «Самые мудрые мысли и удачные решения любых проблем приходят именно в процессе опорожнения кишечника и освобождения организма от шлаков», — философски размыслил он, разглядывая спущенные трусы.

Только Сусан абсолютно точно знала о том, что у него есть документы земельного участка на Сисге. Однако Варгас Викунья, Эскилаче и прочие наверняка тоже догадывались, иначе зачем бы им названивать ему, назначать встречи, предлагать сотрудничество?

Перейра Антунес подарил Тифлису свою землю три месяца назад, и убедить его сделать это было непросто.

Дон Элиодоро стал вспоминать их разговор здесь же, у него в кабинете:

«— Я хочу только эту землю, доктор, и больше ничего. Вам от нее все равно никакого проку. Вы из чистой блажи пустили к себе этих ненормальных, а мне та земелька по ночам снится.

— Элиодоро, члены клуба рассчитывают на меня! И ради бога, не награждайте их обидными прозвищами, помните, я ведь тоже натурист.

— Простите, доктор! Вы ведь знаете, я человек простой, сладкоречию не обучен.

— Да, я знаю, Элиодоро.

— Поговорим напрямую, доктор! — Тифлис повысил голос. — Ради вас я притворялся целых десять лет, даже семь месяцев сроку отмотал по вашей милости — или вы уже запамятовали?

— Ах, Элиодоро, к чему вспоминать о грустном?

— Как же не вспоминать, если каждый день в тюрьме я говорил себе: надо быть сильным, потому что доктор — человек благородный, в беде меня не оставит. И не говорите теперь, что вы забыли о том, чем я пожертвовал для вас, иначе просто убьете меня такими словами!

— Дело не в том, забыл я или не забыл; жизнь тянется так долго и настолько переполнена случайными словами и лицами, что порой невозможно в толк взять, кто есть кто.

— А вот я, доктор, помню очень даже хорошо эти семь месяцев в тюремной камере! Вы даже вообразить не можете, сколько раз мне пришлось рисковать жизнью, чтобы во время помывок в душевой сохранить в целости собственную задницу!

— Подумать только, а ведь есть люди, готовые платить за это! До чего же нелеп сей мир!