Проигранное пари - [9]

— Если сейчас же не эвакуируемся, то нас накроет.

На нижнем веке левого глаза Анны Наташа заметила довольно крупную родинку. Точно нарисованная слеза на лице Пьеро. Спорить с Анной никто не собирался. Быстро запрыгнув в купальники и плавки, побросав вещи в сумки, пляжный народ подхватился и устремился в сторону двухэтажного павильона. С моря послышался глухой рокот.

Марк с Милой поотстали. Марк — из-за двух тяжелых шезлонгов, которые ему пришлось тащить обратно в прокатный пункт. А у Милы глубоко утопали в гальке острые каблуки туфель. Марк по-прежнему был не расположен к общению. Мила молчанием хотела подчеркнуть их общность.

Галя висла на локте Вовы. Не сговариваясь, Анна с Наташей образовали пару. Непогоде не удалось выдуть из Наташи радостное возбуждение. Она шла быстро, не оглядываясь на Марка. Знала, что он здесь, рядом.

Будучи человеком деловым, умеющим извлекать пользу из всего, что попадается под руку, Анна решила расспросить Наташу о том, как правильно ухаживать за комнатными фиалками, к которым она питала слабость и которые безуспешно пыталась развести. Если бы Наташа была врачом, то Анна завела бы разговор о вегето-сосудистой дистонии, досаждавшей ей несколько месяцев. Физически она от нее не страдала, а вот морально… Анна привыкла к стабильности. Поэтому неопределенному давлению не место в ее упорядоченной жизни.

— А вы переставьте фиалки в детскую. Эти цветы любят детей. А дети — их. Им будет хорошо вместе.

Небо громыхнуло у них над головами.

— У меня нет детей.

Свой ответ Анна произнесла так, будто ей пришлось признаться в отсутствии алиби на допросе у прокурора.

— Тогда отдайте их в семью с детьми. Или в детский сад, — громко сказала Наташа, ускоряя шаг.

Дождь посыпал им на макушки ворох холодных иголочек.

— Как отдайте? — удивилась Анна. — А я останусь без цветка?

— Но ведь там им будет хорошо!.. Догоняйте! — И, оглянувшись, добавила: — Но можно попробовать и разные стимуляторы: химические, например.

— Нет, лучше отдать. Зачем мучить?

Едва они добежали до павильона, как стихия дала волю чувствам. Дождь, сопровождаемый ветром, скакал и бесновался. Вокруг — все оттенки серого: свинцовое небо слилось с мутным морем, галька почти почернела. Марк удалился в глубь помещения сдавать шезлонги. Следом процокала Мила. Вова и Галя притихли, обнявшись. Наташа поежилась.

— Здесь на первом этаже есть душевая. Иди, погрейся, — сочувственно глядя на нее, посоветовала Анна.

Наташа обрадовалась. Душ сейчас очень кстати: с волос надо смыть морскую соль.

— А ты? — Наташе хотелось, чтобы Анна составила ей компанию.

— Вообще-то я не очень люблю эти помывочные пункты, — неуверенно проговорила Анна. Но поглядев на низкие тучи, сулившие долгий и сильный дождь, на ожидающую ответа Наташу, кивнула:

— Ладно, идем.

Их встретила доброжелательная бабуся. Продала по одноразовому пакетику шампуня, проводила в кабинки. Волосы здесь вымыть можно, а насчет согрева — проблемно. Водоснабжение на берегу неважное. Две цистерны наполняются пресной водой и греются под солнцем. Как жарко ни калило светило, все же ему не удавалось довести до нужной температуры воду в таких емкостях. «Немного солнца в холодной воде. Русский вариант», — подумала Наташа. Своими размышлениями она поделилась с Анной.

— Да, совсем немного солнца, — послышалось из соседней кабинки.

С неудовольствием Анны по поводу прохладной воды Наташа не согласна. Какие мелочи! Она с наслаждением втирала в отяжелевшие волосы душистую пену, касалась лица, шеи, плеч. Она трогала их, будто знакомилась с ними заново. Какими бы несовершенными они ни были, все равно они — самые лучшие. Иначе не прикасался бы к ним с трепетной лаской этот потрясающий мужчина.

— Я ушла, — предупредила Анна.

Головомойка у Наташи всегда занимала много времени. И сейчас больше получаса ушло на гигиенические процедуры. Потом она просто стояла под слабыми тепловатыми струйками благословенной воды, обняв себя руками и поворачиваясь то в одну, то в другую сторону.

— Дочка, вода на исходе, — просигналила бабуся.

Наташа послушно покинула кабинку. Дабы предстать перед Марком в привлекательном виде, Наташа попользовалась феном, заплатив за него дополнительную сумму. Она сидела на красном клеенчатом стуле, а сверху ее обдували воздушные потоки, пахнущие нагретой пластмассой. Затем Наташа долго и тщательно расчесывалась перед зеркалом.

— Не стриги, — наказала ей сердобольная банщица. — А то сейчас все — как после тифа. Деловые. Времени им на прическу не хватает.

Видимо, она имела в виду коротко стриженую Анну.

На первом этаже, разумеется, уже никого не было. Солярий тоже пуст. Бетонные полы веранды залиты так, что вода стоит по щиколотку. На второй этаж ведет узкая винтовая лестница. Цепляясь обеими руками за перила, Наташа поднялась и оказалась в кафе под открытым небом. Капли звонко отплясывали чечетку на белых столиках и стульях. По случаю непогоды посетители кафе переместились в бар. Подгоняемая дождем и поисками, Наташа последовала их примеру. Она нерешительно шагнула в темное, как нора, помещение.

Сначала она ничего не видела и не слышала. Ей мешали темнота и громкая музыка. Освещение присутствовало в виде редких и резких всполохов. Четкий драйв напоминал производственный процесс в каком-нибудь металлопрокатном цехе: «тув-ба-ту-тув». Подчиняясь такту, несколько человек потряхивались в центре зала. Наташа неуверенно остановилась у порога.