Проходящий сквозь стены - [82]

Как-то раз она воспользовалась его рассеянностью и утащила пустой конверт с обратным адресом и именем фотографа. Через несколько дней сказала, будто ее пригласили в гости, отправилась на поезде в главный город департамента, разыскала фотографа и спросила, готов ли заказ месье Жосса. «Да, — ответили ей, — вы можете забрать его хоть сейчас». Обнаружив на улице, что фотографии детские, она сначала удивилась, потом едва не задохнулась от возмущения: неужели у брата с дрянью втайне родился ребенок? Изображение мутное, снято издалека, личика не видно, даже не разберешь: мальчик это или девочка… Валери села в парке на скамейку и внимательно, не торопясь, рассмотрела каждый снимок. Через некоторое время ей удалось различить на заднем плане соседский дом — он белел на фоне темных деревьев — и угадать имя малыша. Открытие привело ее в еще большее замешательство, в голове вертелись самые невероятные объяснения, к примеру: «У Жосса роман с женой страхового агента», — но все они противоречили здравому смыслу. Вечером, как только брат спустился в столовую к ужину, она небрежно, будто это само собой разумелось, протянула ему конверт и сказала:

— В городе я случайно встретила фотографа, месье Одрио, он просил передать тебе эти фотографии. Вот, возьми.

Захваченный врасплох, Жосс покраснел и признался с виноватым видом, что невольно привязался к соседскому ребенку.

— Ты и представить себе не можешь, — проговорил он с глуповатым смешком, — какой он милый, трогательный. Сущий ангелочек!

Сестра насмешливо улыбнулась, и Жосс понял, что предал свою святыню на поругание.

Валери представляла его великую любовь иначе, открывшаяся правда успокоила ее и одновременно разочаровала. Она-то в мечтах наградила Жосса греховными сладострастными объятиями демонической женщины, и теперь он окончательно утратил ее уважение. Слабость к детям показалась ей признаком старческого маразма; по ее мнению, братец вполне дозрел до работы на огороде с лопатой и граблями. На следующий день после поездки в город она скрепя сердце начала налаживать отношения с соседями, для начала попросив агента оформить ей страховку на случай пожара. Тот, ожидая подвоха, отвечал холодно, но, как только речь зашла о страховании ее жизни в пользу брата, смягчился, и они расстались лучшими друзьями. Визиты участились, Валери проявила светский такт, прежде ей несвойственный, и вот уже все семейство принимало ее с распростертыми объятиями.

В конце апреля, в четверг во второй половине дня, Жосс подошел к окну и увидел, как в соседнем доме открылась дверь, и в сад вальяжно выплыла его родная сестра в сопровождении (упруги страхового агента и ее сына. Валери вела мальчика по дорожке, затем подняла его на руки, что-то проговорила, засмеялась и указала костлявым пальцем на Жосса, который был виден в окне по пояс. Мать Ивона обернулась, чтобы посмотреть, на кого она указывала. Жосс мгновенно отпрянул, словно его чуть не окатило грязью, от волнения у него подкосились ноги, и он рухнул на постель. Одно только присутствие сестры в этом саду, ее бесцеремонное обращение с ребенком уже показалось ему святотатством, но хуже всего был продуманный хитрый план уничтожения их тайной дружбы с мальчиком — о разрушительных последствиях демарша Валери Жосс догадался сразу. Ведь они с Ивоном ни разу не обменялись ни словом, лишь молча улыбались друг другу. У них как будто был общий секрет, его и ценил малыш, а теперь хрупкое очарование исчезнет… Жосс долго лежал неподвижно, страдая от неизбывного горя; он не решался подойти к окну, боясь, что прочтет в глазах Ивона немой упрек, презрение или даже холодное безразличие. Около шести вечера звякнула металлическая калитка и послышались шаги — Валери вернулась, как всегда, вошла с черного хода и стала подниматься по лестнице, чтобы переодеться у себя в спальне. Она была уже на верхней площадке, когда Жосс резко распахнул дверь и крикнул:

— Какого черта тебе понадобилось у соседей?

— Не понимаю, чего это ты разозлился, — беззаботно возразила она. — Я часто хожу к ним, потому что сосед оформляет страховку моего дома. Они такие милые, доброжелательные, и мальчик у них прелестный. Ивон — ласковый, чуткий ребенок и к тому же прекрасно воспитан.

Жосс побледнел от ярости, Валери выдержала паузу и прибавила с наигранным умилением:

— Славный малютка фазу полюбил меня всей душой.

— Врешь! Никто никогда тебя не любил! Никто никогда!

Аджюдан выпалил эту для него несомненную истину в отчаянии, сгоряча, не подумав, как воспримет ее сестра. Теперь и Валери переменилась в лице. Она побелела как полотно, огромный костистый нос заострился, крошечные стальные глазки зловеще сузились. Поток проклятий, готовый выплеснуться наружу, едва не задушил ее, но она понимала, что руганью брата не одолеть. Поэтому сдержалась, неимоверным усилием воли заставила себя улыбнуться и проговорила вкрадчиво:

— Все удивляются, что малыш с первого взгляда привязался ко мне, проникся полнейшим доверием. Он то и дело целует меня, сам забирается на колени. А когда я ухожу, донимает всех вопросом: «А когда тетенька Валери вернется?» — мне об этом только что рассказали его родители.