Проходная пешка - [21]

— А я и не сомневался. Это ваша забота.

Выйдя из машины в золотистую при свете фонарей изморось, Гилпин нагнулся к окну, хотел протянуть Рейксу руку, но передумал, сказал:

— Прости за глупость, парень. Все в порядке.

Он пошел по мостовой, подняв воротник плаща. Остановился на углу, обернулся, помахал на прощание и исчез, растворился в памяти Рейкса.

Через тридцать пять минут Рейкс поставил машину в гараж. Он запер ворота изнутри и вытащил ящик из кузова. Рейкс еще раньше заметил, что он легкий. Он опустил лестницу, взял ящик за матерчатую ручку и поднялся на чердак. Там, разомкнув два больших пружинных запора, он открыл ящик. Сверху лежал слой опилок. Рейкс разгреб их и вытащил небольшую пластмассовую капсулу коричневого цвета. Ее удобно было держать в руке. Рейкс пошарил в ящике, нащупал еще несколько таких же штуковин. Положил одну в карман, остальные запер.

На Эдгвер-Роуд Рейкс поймал такси, доехал до самой Беркли-сквер, а оттуда пешком пошел на Маунт-стрит.

Беллы дома не было. Рейкс уже знал это. Он заметил ее на улице, когда ехал в гараж. Сейчас она там — тряпкой чистит, протирает кузов фургона, чтобы не осталось ни одного отпечатка. А вот в эту минуту, она, надев перчатки, наверно, уже едет в фирму по прокату машин. Едет, отбросив прочь этот кусочек жизни, поддельное имя и адрес, все, что через автомобиль может навести на след Рейкса, даже если в этот сырой день какой-нибудь деревенский гуляка случайно заметил фургон рядом с «Ленд-Ровером» и запомнил его номер.

Рейкс запер капсулу в сейф, налил себе виски с содовой и полчаса просидел, потягивая напиток. Потом пошел в ванную, разделся и лег под душ. Рана на лице уже подсохла, но под струями горячей воды снова начала кровоточить.

Он слышал, как вошла Белла, как ходит по комнате.

— Белла, — позвал он. Дурацкое имя, но он искренне попытался согреть его. Так и должно быть. Нужно чувствовать, а не притворяться. Хорошее имя Белла. Красивое, многообещающее.

— У вас все в порядке? — спросила она.

— Да. Без сбоев. Вы избавились от машины?

— Избавилась. Я предполагаю, вам понадобится новая. Завтра или к понедельнику?

Ничего не предполагай. Перестань, наконец, предполагать.

— К понедельнику. Выпейте чего-нибудь. Я и так ухе опередил вас на две рюмки. — Он лежал, представляя ее с бокалом в руке. Она красива. Ее тело, все в ней очаровательно: удлиненное, как у кинозвезды, лицо, смешная прическа, предположения и беспокойство. Это прекрасно, желанно, ведь Белла должна принадлежать ему.

Рейкс выключил душ, начал обтираться. Измазал полотенце кровью. Не вытершись как следует, он перерыл всю аптечку, но пластырь не нашел.

— Белла, — снова позвал он.

Она подошла к двери.

— Что?

— Нет ли у вас пластыря? Я поранил лицо.

Она не ответила, но Рейкс услышал, что ушла и вернулась через, минуту-другую.

— Мне войти?

— Да. Полечите меня сами.

Она открыла дверь. Рейкс сидел в кресле, обернув бедра полотенцем.

Белла стояла на пороге в черном платье. Нитка жемчуга, что была на ней в день их первой встречи, плотно облегала шею. Девушка не решалась войти, держала в руках коробочку с пластырем, будто это святой крест, всемогущий защитник от мирского зла.

Рейкс нагнул голову, чтобы она заметила ранку.

— Станьте ангелом — исцелите меня.

Она подошла, открыла коробочку и достала пластырь. Избегая взгляда Рейкса, положила коробочку на край ванны и взялась за дело. Рейкс увидел, как она сосредоточилась, нахмурилась, отрывая от пластыря защитную пленку.

— Я ударился о край люка, когда тащил ящик на чердак.

Он сказал это, зная, что она все равно не поверит, но так было нужно, именно этих слов она ждала от такого, как он.

Она кивнула и нагнулась к нему, наложила пластырь на щеку. Рейкс почувствовал прикосновение ее длинных пальцев, твердых во всем, кроме женской работы. Он тронул ее ноги под подолом платья, обхватил бедра, руки скользнули выше чулок к теплому мягкому телу. Рейкс почувствовал, что оно невольно затрепетало — так стройная березка внимает первому дуновению легкого ветерка. Белла молчала, разглаживала пластырь, овевала ухо Рейкса дыханием. Наконец выпрямилась и тихо спросила:

— Все нормально?

— Да, хорошо. Спасибо.

Она взглянула на его колени и скорчила рожицу, изогнув ярко-красные губы.

— Что у вас с ногами?

Она смотрела на колено, которое разбил Гилпин.

— Я, наверно, ушиб и его. У меня легко появляются синяки.

Он встал и обтерся насухо, не стесняясь, словно Белла была его женой и тысячу раз видела нагим. Она скользнула по нему взглядом в ушла в спальню.

Выйдя из ванной, он увидел, что она сидит за столом и читает «Ивнинг Стандарт». На столе стояла рюмка виски.

— Вы не против домашнего ужина? Сегодня мне не хочется показываться людям, — сказал Рейкс, потрогав пластырь.

— Есть бифштекс и цветная капуста.

— Хорошо. А какое вино прислал нам старик Фантомас? — Рейкс открыл дверцу бара и бросил через плечо: — Кстати, можете передать ему, что все прошло благополучно.

— До понедельника он на Мальте.

— Скажете, когда вернется.

Разглядывая бутылки, он стал тихонечко насвистывать.

Белла лежала в постели. Рейкс спал рядом.

Когда она вошла в ванную с пластырем и увидела его нагим, ощутила на бедрах его руки, она поняла — все безнадежно. Она, помимо своей воли, хотела того же, что и он. (Говоришь себе «нет» — и потом делаешь. Какой в этом смысл, черт возьми?) Если бы причина была только в нем, в его наготе, если бы между ними и их телами не было ничего, кроме секса, она не чувствовала бы ни отчаяния, ни страха. (Белла прекрасно понимала: он обольщал ее, чтобы потом ею воспользоваться, а плясать под чужую дудку ей не хотелось. Служить телом — да, но не помогать в этом новом, приближающемся дне. А впрочем… разве это так? Быть игрушкой Сарлинга ей тоже не улыбалось. Принадлежать Рейксу — это, по меньшей мере, вселяет надежду.) Белла перевернулась на спину, удивляясь, почему борется сама с собой.